Этого мне еще не хватало, думает, не ровен час и рожать придется.
— Вы же обещали, Луиза, — прямо-таки сгорает от похоти Иван Сергеевич. — Вы же обещали…
— Ничего я вам, господин Шульц, не обещал, — холодно сказал Егор. — Не придумывайте.
Иван Сергеевич резко голову откинул, словно его в лоб звезданули.
— Егор?!! — говорит еще более охрипшим голосом. — Ты, что ли?..
— Я, — отвечает Егор.
Тут господин Шульц, Иван Сергеевич, как начнет хохотать. Хохочет и хохочет… На кровать повалился, слезы из глаз ручьями бегут.
— Ой, не могу! — корчится будто в судорогах.
— Вам все смешочки, — Егор тяжело вздыхает. — А мне теперь каково?.. Даже по нужде не сходишь по-нормальному.
Наконец господин Шульц успокоился, сел в кресло, толстую сигару закурил.
— Не волнуйся, — говорит, — Егор. Знаешь древнюю восточную мудрость: «Женщина, не печалься, что ты женщина, ибо в следующей жизни станешь мужчиной. Мужчина, не радуйся, что ты мужчина, ибо в следующей жизни станешь женщиной».
— Что-то я вас не понимаю, — пожимает Егор девичьими плечами.
— А я сейчас объясню. — И объясняет: — Многие люди, в особенности те, которые родились под знаком Рака, помнят свою прошлую жизнь. Вы же, как это ни странно, помните будущую. Проще говоря, французская балерина Луиза Дюваль в следующей жизни станет русским шофером Егором Тимофеевичем Рябиным. Теперь понятно?.. — весело подмигнул господин Шульц.
Ни-че Егору не понятно.
— А как же вы? — спрашивает. — Вы вот как были мужиком, мужиком и остались. Да еще так ловко все объяснить умеете.
— Я — это совсем другое дело, — посерьезнел господин Шульц. — Я, если хотите знать, Егор, вообще не человек.
— А кто же вы?.. Скунс, что ли?!
— И не скунс. — Господин Шульц немного помолчал. А затем добавил значительно: — Помните черного кота с подпалинами?..
— Ну, — насторожился Егор.
— Баранки гну. Вот и подумайте на досуге своей… (господин Шульц себя костяшкой пальца по лбу постучал) ж…!
Егор чутко носом потянул.
— Горелым пахнет, — сказывает. — И будто кричит кто.
Господин Шульц прислушался. Тонкие занавески на окнах заалели. Господин Шульц их в сторону откинул. А за окнами все пылает! И дом, и пристройка, и конюшня, и даже лес в отдалении. По двору в зареве пожарища чьи-то тени мечутся.
— Что за черт?! — растерялся господин Шульц.
— А вот это я вам теперь объясню, — говорит Егор, ощущая в душе странное удовлетворение. — Крепостные вам красного петуха пустили. Ну, теперя держись, барин! Счас с вилами заявятся!!
И как в воду глядел. Высокие двери распахнулись, и в спальню ворвались здоровенные бородатые мужики с вилами, топорами и дико горящими глазами.
— Ага-а!! — заорали, — вот ты иде, колдун проклятый, с ведьмакой-полюбовницей!!!
— Господа! Господа! — испуганно залепетал господин Шульц срывающимся голосом.
Тут ему «господа» острые вилы в лицо и воткнули, пригвоздив к стене, обитой роскошным китайским шелком. А Егор даже ахнуть не успел, как его ударили топором по прелестной французской головке, раскроив ее надвое, точно спелый арбуз.
На этот раз очнулся Егор в общественном туалете. Возле писсуаров. Молоденький милиционер гадливо тыкал его носком сапога в пах. |