Невероятные ощущения. Непередаваемые. Неповторимые.

Перерождение личности. Заполнение эмоциями до отказа. Выход на новый уровень.

Внимание, напряжённое до предела, максимальная острота зрения, выверенность каждого движения и приближающиеся красные шесть полос, потому что я нагоняю свой маяк. На этой скорости, кажется, даже мысль имеет воздействие на рёв мотора моего Мустанга:

— Боже, Даааамииеен! — выдыхаю со стоном.

И он отвечает изменённым голосом, неся свой заряд и мне:

— Это оно, Ева! То, о чём я тебе говорил!

Да, он долгое время пытался мне объяснить, что чувствует за рулём своего гоночного Мустанга, почему скорость даёт ему силы и как именно лечит его душевные раны, пока, в конце концов, не потратил целое состояние на новую модель своего любимца для меня. Он заказал её в эксклюзивном цвете — белом. Это был подарок на пятую годовщину нашей свадьбы, сопровождённый словами: «Теперь ты узнаешь, что ЭТО!».

И я узнаю трижды в месяц: десятого, двадцатого и тридцатого числа. Каждую ночь, выпадающую на эти даты, мы выезжаем на пустынный автобан и гоняем с трёх до четырёх утра — именно в этот час автобан мегаполиса бывает совершенно пустым. И этого времени нам хватает для полного сброса накопившейся усталости, замотанности детскими проблемами и рабочими вопросами. Вначале Дамиен предполагал соревноваться со мной, нивелировав свой опыт техническим превосходством и мощью моей машины, но его талант и любовь к скорости оказались всё же сильнее — я так и не смогла его обойти. Ни разу. А может быть, и не хотела.

Спустя время открываю глаза, чтобы полюбоваться никогда не надоедающим морем, его просторными водами, виднеющейся вдалеке кромкой острова Ванкувер, горной грядой справа или суетой на знаменитом Ванкуверском мосту «Львиные ворота» слева. Кажется, я люблю свой город. Теперь люблю.

Этот человек настолько дорог мне, что я способна узнать его без слов и образов. Самой первой ощущаю радиацию тепла, исходящую от его большого тела, затем нос улавливает запах терпкой туалетной воды — мой выбор, влажное дыхание в изгибе моей шеи. Он не просто присутствует, он есть.

Мой муж, мой Дамиен.

Сколько раз он делал это, а эффект всё тот же: губы касаются кожи на шее, и в эту точку словно вонзается поток благостной энергии, растекающейся вибрациями, волнами с такой силой, что мои ноги подгибаются в коленях. Но я не боюсь упасть — знаю: он подхватит. Всегда.

Наконец, Дамиен прижимается ко мне грудью, протягивает свои руки под моими, заставляя отпустить поручень и, расслабившись, просто лежать на нём: спина на его груди, руки на его руках. Этот жест вошёл в число его немногих привычек уже давно: всякий раз, как он видит меня на террасе с вытянутыми руками, бросает то, чем был занят, и выходит, чтобы встать за моей спиной. Я знаю об этом и неосознанно жду его даже тогда, когда уверена — он не видит меня. Жду, потому что эти руки, поддерживающие мои, и грудь, отдающая мне свою силу — напоминание о его клятве быть всегда мне опорой. И он считает, что об этом нужно напоминать — чем чаще, тем лучше.

Как Алекс напоминает своей Валерии о том, что любит всю свою жизнь только её, и только она по-настоящему имеет в его жизни значение. Даже не дети, а только она — в этом он однажды признался Дамиену.

— Ты спала всего два часа сегодня. Ложись отдыхать сразу, как мы уедем, — нежно приказывает мне мой супруг.

— Ты спал столько же! — спорю.

— Я крепче! — настаивает.

— Ну и что?! Без тебя я не усну!

Дамиен смеётся: я это слышу и чувствую, почти лёжа спиной на его груди. От его смеха мне делается так хорошо… Непередаваемо сладко.

— Окей, — и в голосе ирония.