— Надеюсь, это наша последняя встреча.

Ответом мне было молчание. Вряд ли он покинул комнату. Наверняка остался досмотреть кровавый спектакль до конца. Остался насладиться…

Впрочем, это уже неважно. Главное, чтобы хватило времени на последний рывок.

Прежде я сталкивался с остановкой времени и знал: как только двинусь с места, застывшая картинка мироздания оживет. После чего в запасе останется лишь несколько кратких мгновений, чтобы подготовиться к смерти.

Пять секунд — и вся жизнь. Расклад не из лучших, хотя бывало и хуже. Обидно, что с Чарли не удалось проститься. Так много хотелось сказать. Жаль, но ничего не поделать. Может, встретимся в трюме угрюмого капитана. Кто знает, что там, за последней чертой? Никто не знает. Нужно самому достигнуть ее, чтобы, заглянув за край, узнать наверняка, есть ли за призрачной гранью неведомого что-нибудь, кроме бессмысленной пустоты.

На старт.

Бездействие — худшая из пыток. Сколько ни стой застывшей статуей, рано или поздно придется сдвинуться с места. Напряженный спринтер ожидает сигнала, чтобы рвануть вперед. Затянувшаяся пауза сводит его с ума.

Внимание.

Судья, жмущий на спуск стартового пистолета, — я сам. Бессмысленно надеяться на что-либо. Чуда не произойдет. Скорее небо обрушится на землю, чем демон изменит решение или ублюдки из «Т.Ч.К.» проникнутся жалостью к обреченным.

Марш!!!

Резкий поворот на девяносто градусов. Прыжок в сторону девушки.

Размытая картинка застывшего мира оживает, обрушиваясь на вынырнувшего из глубин застывшего времени пловца оглушительным водопадом звуков и красок.

Десять ударов сердца — искомые пять секунд. Не нужно прикладывать руку к груди, чтобы услышать биение. В голове отчетливо выбивает ритм кровавый набат.

Удар.

Мужчина и женщина оказываются на расстоянии вытянутой руки. Это не свидание. Речь не идет о спонтанно-безликом сексе, не говоря уже о любви.

Второй.

Я обхватил руками ее талию, чуть приподняв тело вверх, чтобы ноги девушки оторвались от пола. Затем резко притянул к себе. Так ведут себя пылкие влюбленные.

Порывистые объятия.

Страстные поцелуи.

Всепоглощающая страсть на грани безысходного отчаяния.

И в конечном счете — отупляющая бессмысленная пустота.

Третий.

Карусель оказалась легче, чем я думал. Странно — в ее глазах не было страха. Только легкое изумление. Нечто вроде такого: «В изысканном обществе не принято столь вольное отношение с дамами. Это может быть превратно истолковано».

Правильно — может. А еще в изысканном обществе не приглашают дам в убогую каморку, где умирает лучший друг. И многое другое не принято в этом… обществе, которое не имеет ничего общего с уродливым миром городских окраин. Где убийство не считается чем-то из ряда вон выходящим, превратившись в обыденность.

Четвертый.

На объяснения нет времени. Бешеный темп мегаполиса превращает людей в равнодушные автоматы, поменявшие истинную жизнь на дешевый пластиковый суррогат. И давным-давно позабывшие, что кроме безликих интернет-чатов существует нормальное человеческое общение.

Пятый.

— Прости, — выдохнул я.

Ее брови удивленно взметнулись вверх. В глазах застыл невысказанный вопрос: «За что?»

«За все», — мог бы ответить я, но предпочел не тратить отпущенные мгновения на запоздалое раскаяние.

Шестой.

Орбиты двух солнц пересеклись. Вместо того чтобы взорваться, подарив Вселенной неистовую вспышку сверхновой, они разлетелись в разные стороны.

Седьмой.

Руки, словно сжатые до предела пружины, распрямились. Как камень, выпущенный из катапульты, ее тело устремилось навстречу спасению.