- Мне он нужен, шеф. На полчаса. Посмотрю и принесу обратно. Слово.
- Не имею права, - зафордыбачил комбинатор.
- С меня пол-литра, - вкрадчиво пообещал Виктор.
- Что с вами поделаешь, - про пол-литра комбинатор вроде бы не услышал, но почему-то вмиг перешел на дружеский тон: - Надо поискать этот ролик.
- Клавочка, еще раз зальчик на десять минут, а? - весело попросил монтажера Виктор.
- О, господи! - только и сказала Клава, выключая стол.
Для пробуждения в ней желания совершить необходимое ему действие, Виктор прихватил Клаву за мягкую талию и слегка приподнял со стула.
- А еще солидный человек, известный сценарист, - укорила она его и рассмеялась.
Будто бы в большой воде скакал маленький всадник. Рапид, съемка на шестьдесят кадриков в секунду вместо стандартной для адекватного воспроизводства движения в проекторе на двадцать четыре.
Снимали с партикабля, находившегося метрах в пятидесяти от основного места действия, и поэтому на экране были и поле, и кустарник опушки. Общий план.
...Лениво, как во сне, поднимались вверх огненные взрывы, парил, как бабочка, конь, в галопе отрывая от земли все четыре копыта...
Вот она, ошибка мальчишечки-витязя: он опоздал, зацепленная шнуром конская нога уже пошла на землю, и только тогда он подсек. Лошадь не кувырнулась, она споткнулась и, ударившись лбом о твердый грунт, сломала шею.
...Дважды в предсмертной агонии нелепо сводила все четыре своих ноги лошадь, вставал, как бы не торопясь вырастая, мальчишечка...
И тут камера сбилась. Видимо, комбинатор, отрываясь от окулярной дырки, сдвинул ее, и она ушла от мертвого коня и растерянно-испуганного мальчишечки. В кадре оказались край поля и жидкий подлесок, сквозь который довольно явственно просматривалось темно-серое тело легкового автомобиля.
А к автомобилю, спинами к нему, зрителю, плыли сквозь кусты двое: богатырь в кожаной черной свободной, какая положена процветающему деляге, куртке и лох-интеллигент в светлом, тоже недешевом костюмчике тропикал. Лох рукой погладил себя по голове, женственно поправляя прическу, и что-то знакомое Виктору было в этом движении. Двое не дошли до автомобиля: съемка прекратилась.
Серый автомобиль - "Ауди" цвета мокрого асфальта? Нет, этот автомобиль - светлее. Богатырь в кожанке - председатель Удоев? Нет, председатель повыше. Лох, лох! Где он видел этого лоха?
В монтажной, сев за второй стол со старомодным ручным прокручиванием, догнал пленку до кадра, где двое были видны наиболее ярко. Остановил кадр и долго изучал картинку через лупу. Ни черта. В статике даже лох перестал казаться знакомым.
Благодарно поцеловав Клавочку в затылок, Виктор направился в группу, где заместитель директора по документации в одиночестве копалась в бумажках.
- Танечка, разрешишь договор с трюкачами посмотреть? - спросил Виктор.
- Трудовое соглашение, - поправила Танечка. - Да бога ради!
Договор был один на всех, и подписывал его только руководитель. Занимательно все получалось: представлял конную контору гражданин, который в ней не работал. Видимо, был с липовой бумажонкой Семен Афанасьевич под соответствующей органам, в которых он трудился много лет, фамилией Голубев. А где же домашний адресок? Туточки, туточки... Несвижский переулок... Ага, это от сада Мандельштама к улице Толстого. Башенки такие милые для начальства. В порядке был полковник Голубев, раз такую квартиру получил. Квартиру номер двадцать семь. Виктор переписал адресок на бумажку, закрыл папку и поблагодарил Танечку:
- По гроб жизни обязан, золотце мое!
Ехать было недалеко: по Бережковской набережной через Бородинский мост на Садовое, с Садового на Комсомольский, у Николы в Хамовниках направо и сразу налево. Вуаля, Несвижский.
Ухоженные липы росли у милой башенки. И обработанные клумбы цвели и пахли. Добросовестно здесь трудились дворники. |