Через некоторое время Виктор, принципиально не открывавший глаз, услышал визг тормозов и теплое дыхание автомобильного мотора.

- Забираем? - грубым голосом спросили где-то наверху.

- А что с ним еще делать? - ответствовал другой, раздраженный голос.

Его взяли под руки, и он открыл глаза. Двое штатских держали его почти на весу, а стоявший у милицейского фургона старший лейтенант деловито открывал заднюю дверцу с маленьким зарешеченным окном.

- В вытрезвитель? - вслух догадался Виктор.

- А куда ж тебя еще? - недобрым голосом ответил старший лейтенант.

- А водные процедуры будут? - весело поинтересовался Виктор. Перспектива заночевать в вытрезвителе в покое и безопасности, обеспечиваемой московской краснознаменной милицией, казалась ему теперь наилучшим выходом.

- И водные процедуры будут, и штраф сто рублей, и письмо на работу. Все тебе будет, алкоголик хренов, - объяснил старший лейтенант, наблюдая, как двое штатских сноровисто запихивают Виктора в фургон.

Поехали. Бульварная расслабка, сидение на асфальте и решение проблемы с ночевкой постепенно подвели к сознательным ощущениям. Виктор приходил в себя.

- Далеко ехать, пацаны? - весело поинтересовался он у сидевших рядом с ним штатских. Те не ответили - много чести алкоголикам отвечать.

А ехали недолго. Фургон повернул, еще повернул - и остановился. Старший лейтенант снаружи открыл дверцу и приказал:

- Выводите.

- Я и сам выйду, - обиженно объявил Виктор и, не дав штатским опомниться, выпрыгнул на асфальт и тут же схлопотал страшнейший удар под дых.

- Что-то быстро ты оклемался, - сказал старший лейтенант, наблюдая за тем, как гнуло Виктора. И добавил раздраженно, обращаясь к выскочившим штатским: - Я же сказал: ведите!

Штатские подхватили Виктора, который еще не мог поймать дыхание, поволокли в черный проем, протащили по неосвещенному коридору и, предварительно поставив на ноги, ввели в небольшую уютную приемную, обставленную хорошей мебелью. Следом за ними в приемной появился старший лейтенант.

- Ждите здесь, - распорядился он, а сам проследовал дальше: в совсем незаметную дверь.

Наконец-то дыхание восстановилось. Виктор без спроса сел на мягкий стул. Продолжавшие стоять штатские как по команде, одновременно глянули на него, но ничего не сказали.

Окантованный металлической рамкой под бронзу черно-белый Николай Васильевич Гоголь пронзительно смотрел на пьяного Кузьминского с противоположной стены.

Вернулся старший лейтенант и обратился к Виктору с нежданной, как гром с небес, учтивостью:

- Вас ждут, прошу, - и указал рукой на незаметную дверь.

Виктор вошел в большую комнату, почти зал, и вдруг увидел Димку Федорова, который встретил его лучезарной улыбкой и располагающим взглядом. Рядом с Димкой за длинным столом, покрытым бордовым сукном, сидели отставной полковник Семен Афанасьевич, удачливый предприниматель Эдвард Удоев и еще один гражданин. Они тоже смотрели на Виктора приветливо. Председательское место за столом, стоящим перпендикулярно к заседательскому, пустовало.

- Садись, Кузьминский, - согнав улыбку с лица, предложил Дима и указал на стул в торце стола, на который должен был сесть Виктор. Ошалевший окончательно Виктор послушно сел.

Над председательским креслом висело три портрета замечательных людей, двоих из которых - Александра Третьего и Достоевского - Виктор узнал.

- А третий кто? - спросил он, глядя на портреты. Дима поначалу не понял, но, поймав направление Викторова взгляда, сообщил снисходительно:

- Константин Леонтьев.