- Закудыкал! - разозлился суеверный Смирнов. - Пока везуха, пока хвоста нет, надо провернуть одно срочное дельце. Надеюсь, у тебя собственная тачка имеется?

- Имеется, но я же поддатый, Александр Иванович...

- Я за руль сяду.

- Но ведь и вы с утра тоже приняли. - Ехать Виктору никуда не хотелось.

- Выветрилось давно, - отвел дурацкие аргументы Смирнов и заговорил совсем о другом. - Ты знаешь, кто у этих ховринских главный?

- Валерий, наверное, - с большим сомнением предположил Виктор.

- Твой Валерий по советской табели о рангах - что-нибудь вроде зам начальника главка. А мне министр нужен. Да, помощничек из тебя, брат...

- Что я, что я? - обиделся Виктор.

- Спи, - заткнул его фонтан Смирнов. - Даю сорок минут.

- А вы?

- А я в кресле посижу. Помаракую кое о чем самую малость. Мыслишка одна наклевывается.

...За время сна личико Виктора сильно смялось. Заглянув в его мутные, по-собачьи грустные глаза, Смирнов, не говоря ни слова, ушел на кухню и вскорости вернулся с наполовину наполненным стаканом и положенным к нему яблочком.

- Последняя, - предупредил он Виктора. - Потом только на ночь, как снотворное...

Виктор посмотрел на него благодарно и поспешно принял.

Через двадцать минут были на Рижском рынке. Пошарив глазами по вывескам, Смирнов быстренько нашел искомое: невдалеке красовалась фанерная афишка, на которой латинскими буквами было написано "Bell", что по-английски означает "колокол", а по-русски - первый слог фамилии хозяина заведения Григория Беленького. Гриша Беленький, когда-то король московского джинсового самопала, три года тому назад отрекся от подпольного трона и явился на легальный свет в качестве председателя крупнейшего пошивочного кооператива. Кооператив процветал, о чем свидетельствовал собственный фирменный магазин из пластика и металлических реечек.

Смирнов и Виктор проникли в магазин. У прилавков, разглядывая товар, стояли молодые люди обоего пола, а за прилавками, под развешанными джинсовыми юбками и портками сидели продавщицы. К одной из них они и приблизились.

- Я могу повидать Григория? - вежливо спросил Смирнов и подхалимски улыбнулся.

- Вам повезло, - умирающе сообщила продавщица, и, скользнув по ним сонным сексапильным взглядом, удалилась через темный проем за хлипкую перегородку, виляя маленьким ядреным задом.

Вскорости вышел элегантный Гриша. Увидел Смирнова и, не поздоровавшись, сказал:

- Я знаю, Александр Иванович.

- Поговорить надо, - объяснил цель своего визита Смирнов. Знакомься, это Виктор Кузьминский, сценарист. Он тоже дружил с Алексеем.

Виктор и Гриша пожали друг другу руки. Покончив со знакомством, Гриша согласился:

- Раз надо, значит, надо. Давайте поговорим.

На воле Смирнов попросил Виктора:

- Мы с Гришей погуляем чуток, а ты меня в машине подожди. Ладно?

Вдвоем вышли на Крестовский мост. Опершись о балюстраду, смотрели на пыльные крыши проходивших внизу электричек ленинградской линии. Молчали.

- За что Леху-то, Леху-то за что?!! - первым не выдержал Гриша.

- Вот это я и хочу узнать. За что. И кто, - сообщил Смирнов и плюнул, стараясь попасть на крышу очередной, пробежавшей внизу, электрички. Проследили за полетом плевка и с огорчением убедились в промахе. Гриша сказал:

- Чем я могу помочь?

- Для начала скажи мне: кто главный у ховринских?

- Проще простого. Николай Сергеев. Кличка "Англичанин".

- Про этого я знаю. Он - номинальный. А кто фактический?

- Об этом не говорят, - решительно заявил Гриша.

- Ну, а все-таки?

- Александр Иванович, не просите, не могу. Не мои дела, не мои секреты. Не могу.

Смирнов схватил его за грудки, затряс:

- Он же тебя другом считал, сучонок!

Гриша вырвался, поправил двубортный, легкой блестящей материи пиджак и с большим чувством, чувством оскорбительного достоинства заметил:

- Вы себе спокойненько к своему морю уедете, а мне здесь жить.