На мосточке фотограф рассказывал отдыхающим шутки из репертуара выдающихся эстрадников, улыбки вспыхивали на лицах людей, но гасли так быстро, что он не успевал запечатлеть их на пленке.

«Что же им мешает улыбаться в нашем образцовом санатории? — подумал Афанасий Иванович. — В образцовом… Может, им не нравится отдых у нас?»

Утром после завтрака фотограф повел отдыхающих к орлу и, взмахнув руками, не менее решительно, чем эта гордая птица, громко сказал:

— Дорогие товарищи! Вы отдыхаете в нашем чудесном санатории. Отдыхаете хорошо, но у нас еще имеются недостатки. Сейчас разгар сезона, санаторий переполнен, и врачи не в состоянии тщательно исследовать здоровье каждого из вас, уделить достаточное время лечению. Далее. У повара большая семья и громадный аппетит. Каждый вечер он тащит домой корзину продуктов. Официантки тоже не уходят с пустыми сумками. У них нет другого интереса, кроме воровства. Или закрывай на это глаза, или открывай, но оставайся без кадров. Далее. Культурник скуку наводит, человек примитивный, но трезвый. Предыдущий завклубом закончил институт культуры, но пропил стационарный магнитофон и вел танцы под баян, пока не пропил и его. Далее. Директор… Я ему как-то на собрании сказал обо всем этом, но он помрачнел и обиделся: «Зачем вы говорите о том, что у нас есть недостатки. Это грустно». — «Ладно, — сказал я, — я буду говорить о том, что у нас нет недостатков. Это действительно будет смешно!»

Тут Афанасий Иванович посмотрел на отдыхающих и обомлел — лица у людей посветлели, они улыбались от души и раскованно.

«А ведь я рассказал им отнюдь не веселые вещи», — подумал фотограф и быстро сделал снимок. Но спешить было некуда. Люди улыбались и оживленно обсуждали услышанное.

— Еще говори! — крикнул ему пожилой нервный мужчина. — Нам спешить некуда!

— Могу еще, — продолжал Афанасий Иванович. — Для перевыполнения хозяйственного плана мы в каждую комнату поставили по лишней койке. Конечно, в тесноте не в обиде, но лучше и не в обиде, и не в тесноте. Правильно?

— Правильно! — поддержали его курортники. — Правду говоришь! Точно! Все как есть!

— Недостатки имеются, но коллектив у нас в общем-то хороший, — заключил Афанасий Иванович, — и мы приложим все усилия, чтобы наш санаторий стал действительно образцовым!

— Молодец! — похвалил его пожилой мужчина, а кое-кто даже зааплодировал.

Те же слова, но уже другим отдыхающим говорил фотограф у бюста поэта, у мосточка и тут же снимал веселых смеющихся людей. Через несколько дней к нему за фотографиями выросла длинная очередь.

Пожилой нервный мужчина взял сразу три фото и, расплывшись в улыбке, сказал:

— Спасибо, настроение у меня подняли. Когда не все хорошо, а говорят, что полный порядок, то не очень веришь, что будет лучше. А когда говорят по делу, веришь и знаешь, что плохое непременно уйдет. Вот так. Спасибо вам!

— Не за что, — хотел улыбнуться Афанасий Иванович, но вздрогнул, увидев приближающегося к нему директора санатория.

Директор, нахмурившись, отозвал фотографа в сторону и тяжело вздохнул:

— Прослышал я про твои речи и решил с тобой расстаться. По самой нехорошей статье. Но чудо какое-то произошло с людьми. Ворчать перестали. Никто ни на что не жалуется. Даже тип, который сейчас взял у тебя фото. Он мне раньше не давал прохода, просто замучил, а теперь всем нам пожелал успехов. Искренне. От души. Понимаешь, от всей души! Я лично ничего не понимаю. Но если людям нравится, то давай!

— Слушаюсь! — по-военному отрапортовал Афанасий Иванович и улыбнулся: — Я им еще скажу, что директор у нас не все понимает, но есть надежда, что со временем начнет понимать! Вот обрадуются!

ГРАФ ВОЛОДЯ

Володя числился техником и танцевал в ансамбле заводского Дома культуры.