— А что, такой необычный фасон? — спросил я.

— Да как вам сказать… Для кого-то, может, и обычно вручную шитую обувь носить, — она снова покосилась на «клушатник», — но не в наших краях. Хотела бы я посмотреть на то платьюшко, к которому такие туфли тачают. Думаю, это было бы лучшее, что я видела в своей жизни.

— И что было дальше?

— Ну вот, вчера пришёл заказ. Не так шикарно, как образец, каюсь, такого мне не достать, но хороший, дорогой товар. Настоящая кожа, модельная колодка, всё как надо. Вот только заказчик что-то не спешит забирать… Он, конечно, залог внёс вперёд, но вышло дороже, чем я считала, поэтому если не выкупит, буду в убытке. Тут такую туфлю́ никому не продашь. И размер неходовой, и дорого…

— А где образец, который он оставил?

— Отдала помощнику шерифа, он сказал, у него полежит.

— Я выкуплю у вас заказ.

— Серьёзно? Буду очень рада. Я уж думала, будет теперь вечно на полке пылиться.

— Да, приносите. Не могу не поддержать коллегу по малому бизнесу.

— Вы такой милый! Вот я вам всё и рассказала. И знаете… — она замялась. — А можно мне ещё порцию мартишечки? Последнюю-распоследнюю? Только джинчику чуть побольше плесните…

***

— Слы, чел, нучокак? — приветствует меня унылый Говночел в участке. — Скажи, что это говно уже закончилось, чел!

— Нет, — покачал головой я, — не скажу. Ничего не закончилось. Тебя ждёт суд и все его последствия.

— Ну, блин, ты обломщик, чел…

— Тебя тут кормят?

— Ну, так, норм, чел. Вчера жаба твоя тощая забегала с пирожками. Под её кислую рожу чуть не подавился, но пирожки гут. Зато сегодня та клёвая герла заходила, прикинь!

— Блондинка?

— Да, чел, рили блонда, отпад! Ух, я бы с ней затусил! — глаза панка стали томными и масляными, а я сообразил, что с лицом у него что-то не то.

— Что с твоей рожей? — спросил я, приглядываясь.

— А чо не так, чел? Я умывался сегодня, рили. Та герла принесла мне воды, а потом даже протёрла харю влажной салфеткой. Своими ручками, чел! Я чуть не кончил, рили! Как ты думаешь, чел, она на меня запала? Я на неё конкретно запал, чел!

Зеркала в участке не предусмотрено, так что панка однажды ждёт сюрприз — татуировок на его лице больше нет.

— Значит, тебе будет о ком мечтать следующие двадцать лет в тюряге, — безжалостно сказал я. — Тренировать мелкую моторику рук.

— Слы, чел, ну зачем ты так? Не надо так, чел! — заныл панк. — Вытащи меня отсюда, чел!

— И как ты себе это представляешь?

— Не знаю, чел. Но ты же рили крутой и неслабый чел. Местные не дуплят, но они же тебе на один зуб, рили.

— С чего ты взял?

— Я чую, чел. Ловлю вайб, понимаешь? Я тусовался с рили гангста-байкерами, конченые отморозки, чел, но понимали за панк-рок. Так вот, чел, их главный гангста-босс против тебя как самокат против бульдозера. Сделай что-нибудь, ну, пли-и-из!

— Ещё недавно ты меня хотел ограбить, потом избить… Зачем мне что-то для тебя делать?

— Чел, прости дурака, чел! Никогда больше, чел, рили, клянусь!

— Навещаете арестанта? — спросил вошедший с улицы Депутатор. — Похвально. Судья распорядился доставить его через полчаса.

— Блин, челы, вы чо? Уже всё? Ничего не сделать? Вот же попадос… — окончательно упал духом панк.

— Я хотел посмотреть на улики.

— Улики? Ах, да, обувь.