— Вижу, вы не в лучших отношениях? — Депутатор не сообщил Шнырю, что Калдырь убит.

— Да ни в каких мы не в отношениях. Я его сто раз просил: «Поделись заначкой, будь человеком!»

— А он?

— А он делает вид, что не понимает, о чём речь. Не сволочь ли? Я на него начальнику смены даже стучал, но тот послал меня к чёрту. Наверное, с ним-то он делится, жопошник…

— У него были… Вернее, есть у него враги?

— Да кому он нужен? Говнюк жадный.

— С кем он ещё тут общался… общается?

— А что, тут, по-вашему, много вариантов? — Шнырь показал на пустой цех. — Днём тут толпа, да, а ночью уборщики да охрана.

— Уборщиков всего двое?

— Здесь? Да. Причём то, что я уже четвёртую смену один пашу, вообще никого не волнует. А так-то на складе есть, точно, да и мало ли где ещё. У меня-то пропуск только сюда. А вы чего выспрашиваете-то? Неужели мой сраный напарничек чего-то натворил? Если так, я не удивлюсь.

 — Почему?

 — Так у него баба какая-то завелась. А где бабы, там расходы. А где расходы, там и всякое непотребство. На нашу-то зарплату за бабой не поухаживать. А он прямо со свидания на работу бежал, то есть гулял со своей до полуночи, значит, что?

 — Что?

 — Значит, далеко у них дело зашло, я так думаю. Не станет баба провожать ночью на работу того, кому не даёт. А когда баба даёт, то потом всегда берёт своё.

 — Вы её видели?

 — Издали только.

 — Не узнали?

 — Ну… — Шнырь замялся, а потом решительно отмахнулся. — Нет. Не узнал.

 — Уверены?

 — Уверен, — отвёл глаза он. — Совершенно незнакомая женщина. Да и видел я её один раз, ночью, издали, со спины. Кто угодно может быть.

 — И всё же. Рост? Одежда? Цвет волос? Что-то же вы разглядели?

 — Блондинка. Высокая, выше него. В платье. Платье чёрное. Фигурка вроде ничего. Так что там натворил мой напарничек?

 — Благодарю за помощь, — оборвал его Депутатор. — Если вспомните что-то ещё, вы знаете, где меня найти.

***

— Некая женщина в этой истории была, — сказал Депутатор, пока мы шли к бару.

— Женщины часто встречаются в историях с плохим концом. Но вряд ли она его убила.

— Почему вы так думаете?

— Способ очень уж неженский.

— Считаете, женщины неспособны на такую жестокость?

— Считаю, что женщины редко умеют качественно вкрутить резьбовые крючья в деревянный пол. А они были ввинчены аккуратно, ровно, без перекосов, на равном расстоянии…

Я чуть не брякнул: «На все пять дюймов резьбы», — но вовремя сообразил, что это будет лишним.

— Вы наблюдательны, — удовлетворённо кивнул Депутатор.

— Я просто знаю, куда смотреть.

— Я в вас не ошибся. Скажите, Роберт, вы же работали в полиции? Или… работаете?

— Вам очень важно это знать?

— Нет, — сказал он подумав. — Вы правы. Если вы, к примеру, под прикрытием, то не можете сказать мне правду и не хотите врать. Понимаю. Считайте, что вопроса не было. Могу привлечь вас как простого гражданина, с вашего согласия. Вы ведь согласны помочь?

— В пределах простой гражданской компетенции.

— Разумеется. В вашем случае этого достаточно.

— Смотрите, — полицейский остановил меня, взяв за локоть. — Кто это там?

Возле дверей бара стоит женщина. «Высокая, светлые волосы, чёрное платье», — отметил я машинально.