Мачеха посмотрела на лежащего мужа.

– Вальтор сильно расстроился. Для него опасны такие всплески. Мог бы поосторожнее себя вести, – сквозь ровный тон правительницы сквозило раздражение, но Лиоцин быстро перевела дух, прямо посмотрела на меня, будто вспомнив о чём то. – Я слышала, что ты нашёл какую то ведьму, которая помогла тебе снять проклятие. И я не понимаю, что произошло, ты ведь… всё было хорошо, почему оно вернулось? Ты можешь объяснить?

Я хмыкнул – быстро же слухи расползаются. Лиоцин прознала о Грез.

Грез… Жар всплеснул в теле волной, но я быстро подавил его в себе. Обсуждать с мачехой горианку я не хотел. Да и не хотел, чтобы она вообще знала о ней, но сплетней не избежать – рано или поздно Лиоцин узнала бы.

– Матиус и Геовин где сейчас? – перевёл разговор в другое русло.

– Они поднялись в отведённые им покои. Вечер испорчен, теперь утром придётся приносить свои извинения…

Взяла злость. Теперь о проклятии слухи укрепятся, как бы я ни пытался их сдержать, и подорвут доверие многих высокородных господ, в том числе и совета. Хотя винить нужно самого себя. Не нужно было принимать это приглашение и приезжать, как бы отец ни настаивал.

– Тебе нужно привести себя в должный вид, а потом приходить, – прервала мои мысли Лиоцин, только сейчас окидывая меня придирчивым недовольным взглядом.

Сжал челюсти, собираясь ответить, но Вальтор пошевелился. Лиоцин тут же к нему поспешила, разом забыв обо мне. Король, придя в себя, приподнялся. Лиоцин, как заботливая жена, поправила подушки за его спиной. Он что то ей сказал – я не услышал, но лицо женщины стало мраморным. Лиоцин досадливо поджала губы и кивнула, отошла в сторону и направилась к двери, пройдя мимо меня с гордо поднятым подбородком, но всё же остановилась.

– Только не докучай, ему нужен отдых, – небрежно процедила сквозь зубы, так чтобы слышал только я, отвернулась и пошла дальше из покоев.

– Подойди сюда, Мортон, – позвал тут же отец.

Я приблизился, слуги боязливо косились в мою сторону, но мне не привыкать к тому. Вальтор жестом велел им покинуть комнату. Через минуту мы остались одни. Отец долго меня рассматривал из под тяжёлых век, и горечь всё больше проявлялась в его чертах, взгляд потемнел, челюсти сжаты и губы вытянуты в твёрдую линию, так что складки возле носа и рта стали глубже. Он будто разом постарел, хотя ещё за столом от него веяло мощью и статью, словно проклятие и на него перестало давить. Я присел рядом на стул. Меня всё ещё потряхивало от вспышки гнева, и лопалась от боли голова.

– Твоя горианка не до конца справилась… – голос его звучал хрипло и слабо. «Моя горианка» – скажет тоже. Ни черта она не моя, сбежала при первой возможности. Тряхнул волосами, выбрасывая её из головы. Я не знал, что ему ответить. – Будешь её искать?

– Да. Пока она единственная кто может… – промолчал.

Признаваться вслух, что только Грез смогла снять проклятие, не хотелось. Вальтор помолчал, устремляя задумчивый взгляд перед собой, нахмурился. Ему сейчас было тяжело, тяжелее, чем мне, жить и знать, что когда то проклятие полностью заберёт его сыновей, заберёт всё. И всё чаще я думал, что не проклятие влияет на крепкий дух отца, а вечные переживания, разъедающее нутро медленно и мучительно, как действие самого страшного яда.

– Не злись на неё, скорее всего, она неопытная и не… – он тяжело выдохнул, – …не такая сильная.

– Плохая была затея устраивать эту встречу с Бертлотами, – пропустил мимо его слова, отец не знает, какая Грез коварная. А мне не хотелось ему о ней говорить, вносить ещё больше смятение.