— Если ты рассчитываешь, что я буду спокойно смотреть, как ты берешь на себя роль живца, то даже не мечтай, — заявила я Кириллу, запрокидывая голову, чтобы поймать его взгляд.

Александр Васильевич покачал головой.

— То есть жену муж геройствовать не пускает, а мужа — жена. И как тут быть, скажите на милость?

Мама фыркнула.

— Ну, я этих двоих понимаю. Вдоветь в первую же неделю после свадьбы — совсем не дело. Да и они, можно сказать, еще и не надышались друг другом. Другое дело, способов выманить Костика у нас больше и нет. Печально как-то. Ну, у кого еще есть предложения? Желательно, не самоубийственные. Павлицкий, что скажешь?

Никита, после того, как к нему соблаговолили обратиться, даже подавился своим кофе от неожиданности и сперва долго откашливался, а после почти обиженно спросил:

— А почему чуть что — так сразу Павлицкий? Я даже не рыжий.

Мама поглядела на мага чересчур уж задумчиво, а после изрекла:

— Могу сделать. Рыжим. Да и не только. Могу, к примеру, отправить жабой по болоту прыгать. Мы ваши эти магические схемы не признаем, дуну-плюну — и все.

Я улыбалась в свою чашку, позволяя матушке развлекаться в свое удовольствие. Ник словам ведьмы, разумеется, не обрадовался, но и до конца за правду их принимать не собирался, уже сообразив, что он теперь с моей семьей на одной стороне.

— Ну, жаба — существо важное и гордое, — фыркнул без особого благоговения Павлицкий. — Но так все же, почему вдруг мое мнение заинтересовало?

Я уже догадывалась, в чем причина того, что мама решила больше внимания уделить мнению именно Никиты, не Кирилла. Обо мне даже и говорить не стоило. Мой муж слишком прямолинеен, правдив, честен. Жил бы несколько веков назад — рыцарем бы стал наверняка, причем таким классическим, как в легенде, без страха и упрека и никак иначе. А зло — оно куда умней и изворотливей, к нему в лоб порой подбираться и опасно, и глупо.

— А кто из нас тут подлый изворотливый провокатор? — напрямую высказала Никите моя мама все, что на самом деле о нем думала.

Я в глубине души ожидала, что Павлицкий смутится. Не сильно, но хотя бы самую малость. В конце концов, он действительно был провокатором и даже загубил несколько человеческих жизней то ли в угоду карьерному росту, то ли в угоду собственным труднообъяснимым принципам. Что именно двигало Никитой, мне понять так и не удалось. В одном я определилась: Ник мне мерзавцем не казался, так, просто себе на уме.

— Ну, по всему выходит, подлый провокатор — это я? — с невиннейшей улыбкой пожал плечами Павлицкий.

Выглядел он настолько мило, что даже не описать. Как пушистый котейка, вымаливающий у хозяев кусочек мяса.

— Это ты, — не поддалась чарам мага матушка, непримиримо сложив руки на груди. — Ну, так давай, Костика на что-нибудь спровоцируй. Или только над детьми издеваться ума хватает?

Наверное, не очень умно пытаться взять на слабо того, кто обычно брал на слабо других, причем успешно. Ник кивнул, дав понять, что неумелую попытку манипуляции заметил, но она его не особо тронула.

— Ну, Стахович действительно зверушка другого уровня, — не стал отрицать он. — Напрямую его могла дергать за ниточки только Софья, но она свою возможность уже слила.

Я возмущенно уставилась на этого невыносимого типа.

— Да-да, я понимаю, что выбор стоял или управлять гадом, или вытаскивать Кира, но все равно не могу не жалеть об упущенных возможностях… А если не напрямую, то как же быть…

Никита думал, и никто не решался ему мешать.