В саду у дома было прохладно, уже чувствовалась приближение ночи. Здесь хотя бы можно было дышать полной грудью.

— Где, шляешься? — вопросил меня сидящий на ступеньках рыжий зверь похожий на смесь кота и белки — наш брауни. Существо зловредное, обитающее в доме, наверное, с его основания. И нашу семью недолюбливало, но гадить серьезно опасалось — мы были его хозяевами. Сам брауни пояснял свою неприязнь просто — не привык еще. А жила моя семья тут, уже третье поколение. Дом достался деду по матери за какие-то заслуги перед королем. А мелкий шкодливый поганец ещё не привык!

— А все тебе расскажи, — беззлобно огрызнулась я и направилась в холл.

— А-а-а-а, опять пыталась перекрасится, Апельсинка! — ехидно донеслось мне в спину.

— Колдану, — предупредила я, пребывая не в духе.

Брауни проняло, он знал, что характер у меня вспыльчивый, тон сразу поменялся. Хотя ехидные нотки из голоса не исчезли.

— Там твои матушка с батюшкой оголодали, ждут тебя к столу.

— Кто бы сомневался!

— Злая ты, Ирма, а все потому что вечно голодная, — резюмировал дух, и, почувствовав, что я сейчас в прямом смысле начну метать молнии, от греха растворился в воздухе, а я прошла в столовую.

— Руки помой! — крикнула мама, выплывая из недр дома. Мама у меня была женщиной статной, с объемами и формами, которые приличествовали почтенной даме, жене заместителя мэра города. Поэтому я — стройная, худощавая — вызывала у нее одно желание — накормить. Еда была нашим семейным камнем преткновения. Мне, кажется, даже замуж выдать меня хотели меньше.

— Есть не буду! — сразу же открестилась я, понимая в какую сторону повернет разговор.

— А куда же ты денешься? — вопросила родительница, и я даже возразить не смогла. От моей мамы даже папа не смог никуда деться, а он у меня мужчина волевой и в городе уважаемый.

Заметив в моих глазах безысходность, мама удовлетворенно кивнула, поправила огненно рыжие волосы, такие же как у меня, и ушла в столовую. А я отправилась в ванную комнату. В этом доме скрыться от еды было нельзя. Чтобы не есть нужно быть не дома, и то, когда вернешься, тебя будет ждать двойная порция. Но я была своевольна и упряма, поэтому, что будут ужинать они, не знаю, а у меня стандартное меню — салат из рукколы и апельсины.

— Ты очень мало кушаешь, — завела мама свою обычную песню, едва я только присела за стол. Папа молчал, но так сосредоточенно обгладывал баранье ребрышко, что я понимала — маму он поддерживает.

— Я кушаю нормально.

— Ты не ешь, более того! — Мама всплеснула руками. — Иногда, кажется, ты даже не знаешь, как выглядит нормальная еда. Мы отдадим нашу кровиночку замуж, а она не сможет даже приготовить мужу омлет! Я от стыда сгорю!

— Мама, скажи мне, когда ты папе омлет в последний раз готовила? Про омлет молчу, хотя бы бутерброд, — поинтересовалась я, отправляя в рот листик салата.

Матушка засмущалась, ибо сама любила есть, а не готовить — в нашем доме всегда были повара — но тут же нашлась:

— В жизни бывают разные ситуации. Поэтому мы с папой подумали и решили… — вот на этом этапе мне и нужно было бы сбежать, но я почему-то прилипла к стулу. Ну, конечно! Тут не одна я черная ведьма. Бежать вместе со стулом было совсем уж некрасиво, поэтому пришлось сидеть и слушать приговор.