|
Лучшее имя. Лучший конь. Хороший товарищ, верный друг. Это из-за меня он погиб. — Ты ничего не мог поделать. — Но и это тоже не выход. — Повернувшись к ней, он одарил ее серой, извиняющейся улыбкой. — Не слушай меня. Я сейчас не в своей тарелке. Но я приду в себя. Обязательно. С долгами надо рассчитываться. Приказав своим людям подобрать жертвы и плененных лошадей, Лис задал изнурительный темп вниз по склону, к месту, где небольшой охранный отряд стерег лошадей. Конвей поразился его многочисленности. Несколько кочевников вышли из леса. Их белые накидки придавали им вид привидений. При виде Тейт, привязанной к седлу, Конвей громко запротестовал. Ее израненные руки беспомощно свисали, опухшие и страшные. Конвей был уверен, что мог различить их дрожание. Ланта потребовала, чтобы ей разрешили оказать помощь подруге. Она попыталась подойти поближе, но кочевник резко оттолкнул ее. Тейт болталась в седле, все время соскальзывая вниз. В лагере на берегу ручья, что собирал воду из всей долины, Конвей обратил внимание, что аккуратные небольшие палатки стояли ровными рядами. В конце каждого ряда было устроено кострище. Конвей быстро сосчитал кочевников. Их было тридцать. Две палатки стояли в стороне от остальных. Мэтт предположил, что они принадлежат Лису и командиру этого отряда. Заметив внимание Конвея, Лис сказал: — Жрец Луны говорит, что в войске должен быть порядок, иначе им труднее управлять. — Попытка оправдаться лишала его слова веса. Конвей ясно понимал, почему Лис это сказал. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Это был не его метод сражения. Он был человеком, который вступал в схватку как одиночка среди таких же одиночек. Его натура отвергала размеренные ряды и одинаковые интервалы. Так или иначе, Лис умел выжить на вражеской территории. С наступлением сумерек появились первые разведчики. Их было шесть, и они быстро подбегали с различных направлений, отчитываясь Лису. Хотя он не мог разобрать слов, но по выражению лица и жестам Лиса Конвей заключил, что разведчики не обнаружили ничего подозрительного. Лис указал им место вниз по течению, где приказал собрать дрова для сожжения убитого воина. Трое воинов грубо сбросили с лошади Тейт. Она безвольно упала на снег. Один из кочевников что-то произнес. Грубый смех разрезал гул негромкой болтовни и одиночных выкриков. Их хищное веселье контрастировало с невинным ржанием голодных лошадей, ожидавших обычного вечернего овса. Все трое кочевников посмотрели в сторону Конвея. Встретив его взгляд, они спешно отвели глаза. Выражение их лиц было для Конвея загадкой. Оно не было злорадным, насмешливым или жестоким. Он ожидал чего-нибудь в этом роде. Нет, оно было другим. Скрытным. Эти люди хранили тайну и боялись, что Конвей может ее выведать. Стук топоров перевел мысли Конвея в другое русло, он стал мрачно наблюдать, как вокруг платформы с телом убитого росла пирамида бревен. Жуткий вой встретил первый язычок пламени. Каждый воин подходил к разгорающемуся пламени с горстью травы или листьев. Хотя пламя было не настолько сильным, подходя к костру, они тщательно закрывали лица. Бросив свое приношение в огонь, возвращались, так же притворно прикрываясь от палящего жара. Все больше голосов вторили зачинщику. Вой плыл вверх и вниз по долине, спадал с прилегающих вершин и склонов. Далекий и приглушенный звук казался частью церемонии. Вскоре дрова подошли к концу. Искры разлетались в темноте, исполняя свой танец и угасая. В долину спускалось тревожное ожидание. Глава 56 Конвей попытался чуть растянуть кожаную веревку, которой был привязан к молодому деревцу в нескольких шагах от огня. Он ощутил тепло. Казалось, что с каждым ударом сердца долина наполнялась холодным воздухом. Молодое деревце было диаметром не больше ладони. Мэтт сидел на земле, привязанный так, что, казалось, обхватывает дерево. Его вытянутые ноги были связаны, та же веревка перевязывала запястья рук. |
