— Так что кобелёк, значит с вами темный не болтал? — спросил Щукарь, которого тема чёрного охотника, почему-то очень цепляла.

— Нет. Он издалека командовал и его шёпот из всех наших только Кира слышала.

— Олег заткнись — резко прорычала девушка и дёрнувшись, в очередной раз застонала.

— Вот сучка шебутная, жить осталось десять минут, а всё никак не уймётся — недовольно пробурчал Щукарь.

— Она же у нас спортсменка. Борьба до последнего вздоха у неё в крови — напомнил я, в этот миг невольно сравнил покалеченную, но не сдавшуюся девушку, с одной Московской знакомой из прошлой жизни, которая мне встречалась и в этом варианте реальности.

— Что тут у вас? — спросил вернувшийся после медитации Сева и внимательно осмотрел обнаженных, молодых людей.

— Да вот, спортсменов, медалистов допрашиваем — ответил Щукарь.

— И как успехи?

— На то чтоб оставить комсомольцев оборотней в живых, пока они не наговорили — с нескрываемым сожалением отчитался я.

— А от тебя, кровавый упырь, мне никакого снисхождения и не нужно — неожиданно прорычала девушка и её испепеляющий взгляд, попытался прожечь во мне дыру.

— О, так ты лейтенант оказывается ещё тот кровавый упырь — проворчал Щукарь и посмотрев на девушку, спросил: — Послушай хвостатая дева, а чего это ты на него так взъелась?

— Потому что до нас телеграмма заказная, правильная дошла. А в ней было написано, что тот, кто из Москвы в Артельную приедет, всех первых мужей матери прародительницы подчистую вырезал — девушка, не сдержавшись, буквально выплюнула своё обвинение и оскалилась, показав во всей красе необычные для людских зубов, слишком мощные клыки.

— Так вот кто у нас тут разрушитель крепких, Шведских семей и злостный изничтожитесь краснокнижных животных — проговорил Сева. — Ген, вот сто лет тебя знаю, но так до сих пор понять не могу, и когда ты только всё это успеваешь делать?

— А пусть не лезут — зло ответил я и посмотрел на девицу. — Ты меня молодая сучка, глазками не сверли, меня не чета тебе, двуногие волчары не раз пытались переломить, так что твои потуги бесполезны. А насчёт тех матёрых волколаков, которых словно ручных псов натравили на меня и комитетчиков, так они пришли нас рвать далеко не в образе милых щеночков, а в таком виде, от которого кровь в жилах стынет. Твой молодой кобелёк не чета тем волчарам, которые металлические двери едва зубами не разорвали.

— Твои оправдания не работают. Ты лишил смыла, жизнь первой матери — не успокоившись, снова обвинила меня молодая волчица.

— Да я и не оправдывался. Что сделано то сделано. Одно только мне непонятно, значит получается, ежели оборотни организованной группой на меня нападают, хотя я им до этого ничего херового не сделал, то я должен лечь, сложить лапки на груди и смиренно ждать, когда они мне разорвут глотку? Не серые, не дождётесь — проговорил я, уже чувствуя, что реально закипаю. — И теперь выходит, что из-за своей собственной ошибки, Московская верховная сука, потеряла своих кобелей и за это мне всесоюзную кровавую месть решила объявить. Ну ладно, это мы ещё посмотрим кто кому крови больше пустит. А тебе конкретно Кира я обещаю, что твою местную начальницу, Марину Анатольевну, что вас на меня натравила, я в райцентре найду и сам лично порву, как тузик грелку. Ох твари мохнатые, не стоило вам меня трогать. Теперь придется отвечать по полной за свои непродуманные поступки.

Я старался говорить спокойной, но в конце меня чуть не затрясло от злости. В прошлой жизни никогда не любил, когда начинались разборки и сведения счётов, после драки. А желающих подобное провернуть всегда хватает и обычно они представляли сторону, пытавшуюся изначально вероломно напасть, используя численное превосходство и удобный момент.