— Пару деньков пройдёт, съездим на Тринадцатый километр, да премиальные получим в кассе лесхоза — сказал дед Щукарь.

— И сколько там накапало? — деньги сейчас мне не требовались, но стало любопытно.

— Две тысячи шестьсот пятьдесят рублей, красненькими червонцами — ответил Щукарь. — если бы я время подзатянул, да тварь ещё где-то себя показала и кого-нибудь задрала, было бы побольше, но я думаю нам на двоих и так нормально.

— Деньги из кассы. Как-то непривычно брать за такое — пробурчал я и Щукарь осклабился.

— Непривычно, это когда патроны купить не за что и после месяца охоты на разную нечисть в тайге, возвращаешься домой израненный и едва не ползком, а у тебя в хате жрать нечего кроме квашенной капусты и сушёных грибов. А тут работа честно сделана, и она должна быть советской монетой оплачена. Так что не дури лейтенант и не строй из себя бессребреника, тебе это не идёт.

— А начальство поверит, что мы тварь извели? — спросил я, не собираясь спорить с опытным охотником на всякую потустороннюю нечисть.

— Да куда они денутся, раньше же всегда верили. Ну не голову же им тащить в их кабинет и на стол кидать, чтобы убедились — ответил Щукарь и в этот момент из перемотанного сеткой, живого куля, послышался жалобный стон.

Вытащив финку, я начал резать запутавшуюся сетку, извлекая из неё обнаженную девушку. Та по-прежнему не открывала глаза и всё время старалась свернуться калачиком, при этом жалобно постанывая, когда я касался сизых синяков, оставленных деревянными пулями.

— Павел Лукич, а ты ведь изначально не хотел её убивать — сказал я уверенно.

— А зачем девку справную убивать зазря. Она же ни в чём не виновата. Когда матка находит подходящую, созревшую девку и начинает зазывать её в тайгу, та не понимает ничего. Вот и эта молодая кошка, хоть и имела вид грозный, когда обернулась, но считай, что котенком неопытным была, действующим на инстинктах, да под управлением воли старой ненасытной твари. А матке одно надо было, новых девок привлечь, да стаю послушных товарок собрать, чтобы те территорию держали да мужиков к ней заманивали, для новой волны размножения.

— Эта матка, да она словно хищным животным была. — Я указал на ярко пылавшую тварь.

— А тут твоя правда. Она и была животным когда-то. Ведь сюда, через трещины, с той стороны, не только разумные прижывальцы проникают, да тупые, потусторонние твари бездумно лезут. Бывает и подобное, бесплотное животное проскальзывает, имеющее свою собственную тягу к силе. Если ей повезёт, тварь человеческую оболочку занимает и начинает её перекраивать по собственному подобию. Из-за этого я и не считаю их оборотнями, ведь те совсем другие и с ними в крайнем случае, даже договориться можно.

— А эта девчонка в подобное создание случайно со временем не превратится? — спросил я и откинув последние обрывки сетки, осмотрел справное, молодое тело на предмет переломов и сильных повреждений.

— Да не, та тварь что жила в матке, она навсегда ушла. Чую, выкинуло её отсюда за серые пределы. А девка думаю быстро оклемается. Конечно кое чего помнить будет, но и даже после такого спокойно жить станет, как и те кошки из бывших, которых отсюда насильно увезти удалось — внезапно дед Щукарь насторожился и снова принюхался. Потом он быстро вернулся в сарай, выдрал подкову и снова появившись на пороге, заявил: — Всё лейтенант, харе лясы точить, давай хватай свою добычу да домой потопаем, а то у меня там теперь уйма срочных дел резко объявилась.

Выйдя из аномального кармана по неприметной тропке, я снова увидел, как налетевший туман стирает стены сарая с лица земли. А затем мы на максимальной скорости направились к Немецкому тупику.