Свен нашарил отскочившую мне на подол миску и, видимо, пару минут изучал.

— Посуда, — наконец констатировал он. — Лучше бы нож стащила! Пригодится в графской постели.

Видя моё непонимание, Свен пояснил:

— Вы ужинали вдвоём. Неужели не догадалась? Или решила, будто графу так интересно о чужом мире послушать? Ха, да у него маг знакомый оттуда, на кой ему ты?

Хороший вопрос, и, увы, у меня нет на него ответа.

Объяснила, где взяла миску, и робко поинтересовалась, сумеет ли Свен почуять колдовство.

— Ха! — в этом междометии читалось многое. Жаль, выражения лица мага не видела.

Холодные цепи скользнули по мне, едва не дали по носу, — судя по всему, Свен поднёс миску к лицу.

— Обычный дурман, — вынес вердикт маг и швырнул миску об стену. — Больше трёх суток не действует. А теперь собери черепки и встань за дверью, но так, чтобы не пришибло.

— Зачем? — не поняла я.

— Затем, что подыхать здесь не собираюсь, даже если последние часы скрасишь. Приставишь черепок к горлу тюремщика, заберёшь ключи от кандалов. А ещё лучше просто прирежь. Это легко — в горло всади и прокрути.

Сглотнула, представив нарисованную магом картину.

Ладно, Ира, так надо. Помнится, одного ты уже убила, теперь пришёл черёд второго. Одна жизнь нехорошего человека против жизни трёх хороших людей. Угу, но жизнь же!

Черепки искала долго, умаялась, пока обшарила склизкую солому. Наконец нашла и по стеночке побрела к двери.

Свен терпеливо ждал, пока найду нужный уголок, а потом устроил представление, едва не посадив голос. Но всё же себя маг берёг, поэтому активно использовал цепи, которые гремели так, что глухой бы услышал.

Разумеется, буйство узника не осталось незамеченным

Отъехала дощечка, и сквозь окошечко на пол камеры упала полоса света.

— Чего расшумелся,***? — этого слова я не знаю и знать не хочу, родного мата и познаний в галанийском хватает. — Сейчас как врежу, мигом успокоишься.

— Ну, давай.

Я бы на месте тюремщика насторожилась, услышав столько самоуверенной наглости в тоне Свена. Похоже, маг что-то задумал, а не надеется только на мои черепки.

Дверь в камеру отворилась, впустив немного свежего, а на самом деле просто менее спёртого воздуха.

Рассерженный заспанный тюремщик с факелом в руке решительно шагнул в камеру и замер, вылупив глаза.

— А девка где? — недоумённо спросил он.

Пора!

Я выбралась из укрытия, подкралась и, как учили, приставила остриё черепка к горлу. Кажется, даже надавила. Почему кажется? Да потому, что я плохо соображала от пульсировавшей в висках крови.

— Ключи отдал, — флегматично приказал Свен.

Оправившийся от шока тюремщик ответил руганью и попытался перехватить моё запястье. Со страху рука дёрнулась, и на неё капнула кровь.

Ой, мамочки!

Тюремщик захрипел, развернулся и пошёл на меня. Я его только ранила и раззадорила.

Пятясь, выставила руку с черепком для обороны. Грешным делом подумала, не выскользнуть ли за дверь, но, вспомнив о страже в конце коридора и дверях на запорах, решила, снаружи не лучше.

— Да я тебя сейчас, тварь…

Тюремщик не договорил и рухнул ничком, расквасив нос.

Я, всё ещё не выпуская черепок, подняла испуганный взгляд на Свена — его работа.

— Что стоишь, ключи, факел! — рявкнул маг и скривился, будто от боли.

Солома уже дымила, но огонь на промасленной тряпке ещё не потух, мне удалось спасти его и снова дать разгореться, подержав на сквозняке. Потопала, попрыгала по месиву под ногами — вроде погасло — и склонилась над тюремщиком.