– Ну у если это так называть, – я хмыкнула. – Но тогда герои и злодеи не такие уж и разные.

– Как это?

Удивительно, но это был первый раз, когда мы с Богданом спорили, и всё из за мальчишки, которого никогда прежде не встречали. Который теперь тихонько нас слушал, как прилежный ученик.

– И герои, и злодеи за что то сражаются, – начала я, загибая пальцы. – За что то, что называют высшим благом, Дан. И те и другие во что то верят, и тех и других кто то боится, а кто то обожествляет. Разница лишь… не знаю, в точки зрения? Злодей для одного – герой для другого. Мы всегда следим за историей героя, за его мыслями и поступками. Поэтому и знаем, что он победит – а значит, и станет героем.

– Герои тоже бывают занозой в заднице, – встрял Влад. – Герой ни за что не станет тебя спасать, если придётся выбирать между тобой и королевством. Высшее благо, верно?

«Да!» Нет. Нет, мне Влад тогда вовсе не понравился. И это я буду повторять себе каждый день с тех пор. Было что то в его дружелюбном выражении лица и расслабленном голосе, в том, как он замирал каждый раз, когда беседа прерывалась, словно вспоминая – или видя – что то, о чём другие не подозревают. Не знаю, было ли это что то хорошим или плохим, просто… иным. Бывают такие люди: их слова как поэма, а голос как яд, и тебе остаётся лишь догадываться, чем же всё обернётся в итоге.

– Насчёт твоего серого кардинала, – было последним, что сказал Влад Богдану в тот день. – Выбирать, кому помогать, править из тени… Именно так ведут себя герои в начале, а злодеи в конце.

* * *

В следующий раз Влада я встретила через месяц. Шла мимо больницы и увидела его, уже без гипса, сидящим на той самой скамейке и болтающим с Богданом. Эти двое выглядели как давнишние друзья. Странно, потому что либо они нашли что то общее – что казалось маловероятным – либо Богдану нужно было что то от Влада, что казалось ещё менее вероятным. И вечером того же дня, голос Влада остановил меня, когда я возвращалась домой с рынка.

– Ты и правда это сделала, Ярослава? – спросил он у меня за спиной. Я глянула через плечо. Его лицо немного загорело за лето, и веснушки усеивали нос и щёки. Без гипса и костылей он выглядел выше, а может, просто больше не сутулился. – Слышал, ты пыталась сжечь собственный дом.

«Разумеется, это ты и слышал». Одна из лучших сплетен города, которую вывернули в десяток версий. Неудивительно, что люди делали всё, чтобы каждый гость их знал.

– Пыталась, – я продолжила шагать, ожидая, что Влад надо мной засмеётся. Нет смысла убеждать людей в обратном, когда они уже всё для себя решили, это я уже давно уяснила.

– Тогда… сожжешь мой дом, если попрошу?

Крепче сжав пакет с продуктами, я едва удержалась, чтобы не оступиться. Это что то новенькое. Влад не видел моё лицо, но должно быть, заметил моё удивление, когда поравнялся со мной. Я посмотрела на него. Ни тени насмешки в глазах.

– Как ты меня нашёл? – спросила я.

– Поверишь, если скажу, мы встретились случайно?

– Нет.

– Хорошо.

Мы молча завернули за угол. Солнце висело уже низко, и нас окутывали длинные тени, отбрасываемые домами вдоль улицы. Мне не хотелось, чтобы Влад шёл за мной, не хотелось, чтобы Тата его увидела, ведь она и так болтала о нём всё лето, потому что, очевидно, заметила его в тот раз через дорогу со стадиона, а новое лицо никогда не оставляло её равнодушной. Однако мне и не хотелось, чтобы наша странная беседа заканчивалась. Поэтому я пошла медленнее. Может, я не люблю самоуверенных, как Влад, людей, однако люблю, поняла я, когда эти самоуверенные люди считают меня себе равной.

– Как Богдан? – спросила я.