Голова! Громадная рыжая голова с трепещущими розовыми ноздрями! Поперек лба протянулись три темные полоски, уши стоят торчком, в полуоткрытой пасти влажно поблескивают двухдюймовые клыки, в черных глазках затаилось странное выражение – не то любопытства, не то настороженности. Теперь Блейд заметил, что молодые самцы, окружили их с Панти, принюхиваясь и тихонько ворча. Шестеро сипели, обвив задние лапы хвостами, словно кошки; седьмой тыкался носом ему в ноги.

Зверь поднял морду – уши его пришлись страннику по грудь. С минуту они пристально смотрели друг на друга, и Блейд решил, что глаза клота совсем непохожи на тигриные. Скорее на собачьи – такие же глубокие, темные, преданные, без того холодного и неприятного интереса, с которым огромные кошки смотрят на людей. Внезапно зверь опять ткнулся ему в колени и резко выдохнул: ф‑фа!

– Он назвал свое имя, – возбужденно прошептал Панти. – Ответь ему! Скорее, или он обидится!

Блейд положил ладонь на мохнатый рыжий лоб, удивляясь мягкости шерсти.

– Талса, – произнес он и повторил, копируя манеру Миота: – Тал‑са! Тал‑са!

– Ллса! – выдохнул зверь.

– Хороший…

– Шши… Ффа шши…

– Теплый… мягкий…

Розовый длинный язык, шершавый, как терка, коснулся его запястья.

– Ллса шши… Ффа шши… Уфф‑ррр…

Блейд, пораженный, замер. Возможно, эта тварь не ведала, что такое плохо, но что такое хорошо, она знала. И могла об этом сказать! Почти инстинктивно он начал почесывать клота под нижней челюстью, затем повернулся к Панти и тихо спросил:

– Он что, говорит?

– Разве ты не слышишь?

– Слышу, но не могу поверить.

– Он тебя выбрал.

– Как – выбрал? Что это значит?

– Теперь он будет с тобой. Будет тебя защищать, носить твой мешок, спать у твоего порога. Большая честь, Талса! Я… я хотел бы быть на твоем месте…

Юноша с надеждой оглянулся на остальных молодых клотов, но они сидели неподвижно.

– Что я буду с ним делать? – произнес Блейд, продолжая почесывать под челюстью, Ффа жмурился и пыхтел, напоминая сейчас огромного рыжего пса.

– Будешь его учить. Будешь с ним разговаривать. Будешь любить… О, наставник закончил! Смотри!

Два старых самца осторожно взяли зубами хвосты погибших, обнюхали руки Миота и, повернувшись, направились в лес. Шестеро молодых разом встали, все они смотрели на Ффа, пошевеливая ушами и пофыркивая, словно прощаясь с ним или исполняя какой‑то непонятный обряд. Потом клоты потянулись за старшими, зверь с полосками на лбу остался.

– Учитель! – Панти едва не приплясывал на месте. – Учитель! Ты видишь? Талса зачаровал клота! Он настоящий дзу, только добрый!

– Я не слепой, – искатель поднял на Блейда печальные глаза. – Береги его, Талса. Они живут долго, почти половину срока, отпущенного человеку, лет сорок или пятьдесят… Они понятливы и верны.

– Я не рассчитываю провести в Иглстазе столько времени. Что будет с ним, когда мне придется уйти?

– Возьмешь с собой, – заметил Миот, словно о чем‑то вполне разумеющемся. – Теперь он принадлежит тебе, а ты – ему. Вот если у тебя будет сын или дочь…

Не дослушав, Блейд повернулся и начал спускаться по склону. Сын, дочь! Он провел здесь ухе десять дней, не увидев ни одной женщины! Нет, на одну все же удалось поглядеть – в этом местном телевизоре, никер‑унне… Красивая девушка и очень похожая на малышку Каллу, но пока – увы! – совершенно недоступная. Может быть, завтра он ее встретит…

Ффа беззвучно ступал рядом, то и дело тычась теплым носом в ладонь Блейда, а за спиной Миот выговаривал своему ученику.