— Вторгаясь, может быть, в интимные сферы…

— Кристина, угомонитесь, пожалуйста. — Я постарался расставить все и всех (этих недоделанных) по своим местам. — Вам тут нечем поживиться, мы говорим о кино. Виктор, вы ж боитесь египетских гробниц.

Он прореагировал разумно:

— Безработица еще страшнее, годы летят.

А я — ядовито:

— Вам она не грозит, к кому-нибудь прислонитесь.

— Вот раскрыл человеку душу, — пожаловался Гофман Кристине со слезой в голосе, — а он изгаляется. — Вскочил изящно и пронесся кружевным сквознячком по зале, по переулку мимо стеклянных стен, затормозил, уже полускрывшись, и показал нам розовый, как сосиска, язык.

— Вот придурок, а?

— Как можно так неделикатно! — возмутилась Каминская. — Бог есть любовь, и если этому мужчине предопределена любовь иная…

— Ой, только не впутывайте Всевышнего в игры дегенератов, они находятся в распоряжении иного ведомства. Вы мне очень нужны, Кристина.

— Да, Жорж сказал! — Она молниеносно переключилась на тему более животрепещущую. — Что новенького в нашем деле? Я ночи не сплю!

— Все более проясняется роль вашего возлюбленного.

— Нет, невозможно!

— Оставьте патетику для эссе об искусстве. В ту воскресную ночь после клуба вы слышали голос. Так? Самсон звонил по телефону, потом сразу уехал.

— Он убийца? — со сладострастным всхлипом осведомилась возлюбленная; сейчас она была почти красива.

— Вопросы задаю я. — Дубовые милицейские штампы, как правило, срабатывают. — Во сколько он уехал от вас?

— А что Самсон говорит?

Она явно колебалась между последним шансом (а вдруг замужество? — сомнительно) и профессиональным инстинктом (а вдруг сенсация? — вероятно); я ее подпихнул:

— В общих чертах он признался.

— В чем?

— Вопросы задаю…

— Тогда же, сразу, десять минут четвертого утра.

— Точно? Необходимо сверить показания. — Я беззастенчиво сыграл на самых низменных струнах тщеславия: — Ради вас он пошел на убийство.

Каминская ахнула, как-то осев на стульчике — должно быть, сбывалась юная мечта о ненасытной славе… и сама героиня бестселлер выдаст, — но возразила с сожалением:

— Не из-за меня, он составил план раньше… — Тут совесть слабо шевельнулась в костистой плоти, в районе грудной клетки взметнулись и опали костяшки бус. — Господи, я совершаю предательство!

— Самсон вас просил молчать?.. Но прежде всего вы гражданин, Кристина, — подбодрил я.

— Не издевайтесь, вы циник, как все мужчины. А я женщина, мне страшно, мне снятся трупы!

— Вы видели мертвых? Где они?

— Вы что, совсем уже!..

— Когда он сообщил о плане убийства — в среду?

— Нет, совсем не так, всего лишь теоретически… Как творец сублимирует негативные порывы в художественную фантазию. Оскорбленный, сценарист разработал убийственный план и несколько успокоился.

— Дальнейшие события показали, что не успокоился. Будьте осторожны, Кристина, будьте на людях, не ночуйте одна — вы для него очень опасны.

— Господи, за что мне…

— Я постараюсь эту мину разминировать.

— Как?

— Сообщив ему о ваших показаниях.

— Что вы!..

— Вам жалко убийцу?

— Да может, он не…

— Тогда вам не о чем беспокоиться.