Он похлопал по кровати, и я прилегла рядом с ним.

— Как ты себя чувствуешь? — он ненавидел этот вопрос, но я хотела знать.

— Я чувствую себя счастливым от того, что мне удалось направить «Сладости Оно» в новую эру. Сейчас 2086 год, Аня. Мы должны быть готовыми к двадцать второму веку.

— Как твое сердце? — уточнила я.

— Стучит. Сейчас оно стучит. — Я положила руку ему на грудь, и он слегка вздрогнул.

— Я делаю тебе больно?

— Все в порядке. — Он вздохнул. — Нет, все хорошо. Единственные люди, которые трогают меня, это врачи, поэтому я ощущаю разницу.

— Расскажи мне историю про твоего отца, — предложила я.

Юджи подумал некоторое время, перед тем как начал говорить.

— Я познакомился с ним спустя некоторое время после похищения. Я был недоверчив к незнакомцам. Мне кажется, я рассказывал тебе об этом раньше.

— Расскажи снова.

Он был огромным человеком, и я боялся его. Он опустился на колени и протянул ко мне ладонь, как приманивают робкого животного.

— Я слышал, у тебя интересное боевое ранение, молодой человек. Хочешь показать мне? — спросил он. Я был смущен, потеряв палец, но тем не менее протянул ему руку. Он смотрел на нее долгое время. — Этим шрамом можно гордиться, — сказал он.

Юджи протянул мне руку, и я поцеловала ее в покалеченном месте. Много лет назад отец тоже трогал эту руку.

— Я рад, что всегда буду твоим первым мужем.

— И последним, — сказала я. — Не думаю, что я создана для брака или любви.

— Я не уверен, что ты права. Ты так молода, жизнь обычно долгая.

Вскоре он заснул. Его дыхание было затрудненным, а сердцебиение под моей рукой было настолько слабым, что я едва могла его разобрать.

***

Когда я проснулась на следующий день, кровать оказалась мокрой. Чтобы не смущать Юджи, я попытался быстро уйти, чтобы он не заметил меня. Он проснулся дрожа и сел прямо.

— Sumimasen* (япон. «Мне нет прощения»), — сказал он, склоняя голову. Он редко говорил со мной по-японски.

— Все в порядке. — Я посмотрела ему в глаза, вспомнив, как бабушка ненавидела, когда люди отводили взгляд.

В моче на простынях были пятна крови.

— Аня, пожалуйста, уйди.

— Я хочу помочь тебе.

— Это ниже моего достоинства. Пожалуйста, оставь меня.

Но я не уходила.

Он запаниковал, его глаза широко распахнулись.

— Пожалуйста, оставь меня. Я не хочу тебя здесь видеть.

— Юджи, ты мой муж.

— Это только деловое соглашение.

— Ты еще и мой друг.

— Тебе не нужно ничего делать для меня. Я не ожидал такой услуги от тебя. — Он покачал головой.

Я подошла к нему.

— В этом нет ничего зазорного. Такова жизнь. — Я помогла ему выбраться из кровати и пройти в ванную комнату, где подтащила его к ванне. Вес почти не чувствовался.

— Пожалуйста, оставь меня, — пробормотал он.

— И не подумаю. Не из-за нашей договоренности, а из-за всего, что ты сделал для меня. Ты спас жизнь моего брата. Ты вытащил меня из страны. Ты сказал глупой девчонке-подростку быть к себе требовательнее. Даже сейчас ты предлагаешь мне все, что у тебя есть. Помогая тебе, когда ты болен, я едва ли сравняю счет.

Он склонил голову.

Я помогла ему выбраться из влажной одежды и залезть ванную, пустила горячую воду и жесткой, натуральной губкой начала мыть его спину. Он закрыл глаза.

— Много месяцев назад мне было еще хуже, чем сейчас. Боль была сильнее. Они продолжали попытки меня вылечить, но я знал, что это безнадежно, — сказал он. — Я попросил Кадзуо убить меня. Я вручил ему самурайский меч отца. И сказал: «Ты должен отрубить мне голову так, чтобы я мог умереть с честью».