|
- Я прошу о милости, о царица, - ответил я. - Мне известны твои горести, но, может быть, тебе будет приятно облегчить заботы других. - Говори. - Речь идет о моей рабыне Гекамеде, дочери Арсиноя Тенедосского. - Да, я слышала о ней. - Я не могу больше держать ее в своем доме - не важно почему. Я слышал, что в твоей свите появилась вакансия, и прошу отдать ее Гекамеде. - Она девственница? - Да. - Ты можешь за это поручиться? - Клянусь Аполлоном. - Тогда вечером приводи ее ко мне во дворец. - Голос царицы дрогнул - несомненно, она подумала о том, что может произойти до того. - Значит, место в свите принадлежит ей? - Да. Я удалился с поклонами и благодарностями. Какое-то время я наблюдал за маневрами войска на равнине, потом с сожалением собрался уходить. Царица разрешила мне привести к ней Гекамеду сегодня вечером, но я не намеревался ждать так долго. Чувствуя, что мне не будет покоя, покуда Гекамеда не покинет мое жилище раз и навсегда, я решил оставить ее со служанками в покоях царицы. "Вместе с надеждой часто гибнет и желание", - твердил я себе. Спустившись на улицу, я сел на тощего пилийского жеребца и медленно поехал к дворцу, с трудом пробираясь сквозь людской поток. Весь город устремился к стенам - лица людей выражали тревогу и надежду. "Какая будет радость, - думал я, - если гонец прискачет к воротам на взмыленной лошади с криком: "Ахилл пал! Гектор сразил его!" Наконец я прибыл во дворец - поездка заняла целый час. Начальник стражи подбежал ко мне, думая, что я привез новости с башен, и посмотрел на меня как на безумного, узнав, что я всего лишь вернулся по личным делам. Что кто-либо мог покинуть башни в такой день, было выше его понимания. В своих покоях я застал только Гекамеду. Я разрешил Ферейну и Гортине пойти к стенам - впрочем, они пошли бы туда в любом случае. Дочь Арсиноя сидела в своей комнате с вышивкой на коленях, глядя в окно на деревья и цветы в саду. Сцена совсем не походила на ту, которую я недавно покинул. При моем появлении Гекамеда поднялась. Я подал ей знак сесть, но она осталась стоять. - Мне не подобает сидеть в присутствии моего господина, - заявила она. Мне показалось, что я слышу в ее голосе нотки сарказма, что облегчало мою задачу. - Это было бы дерзостью, Гекамеда, - отозвался я, - если бы я все еще являлся твоим господином. Девушка открыла рот, собираясь заговорить, но промолчала. - Ты больше не моя рабыня, - продолжал я. - Теперь ты в свите царицы Гекубы. Сегодня утром она приняла тебя к себе. Я пришел проводить тебя в ее покои. Собирайся. Я был готов к протестам, зная, что дочери Арсиноя не понравится, что от нее избавились столь бесцеремонно. Но меня удивило выражение горя и гнева на ее лице. - В свите царицы Гекубы! - воскликнула она. По ее тону можно было подумать, будто я прошу ее стать публичной девкой. - Да, - кивнул я и объяснил, думая, что Гекамеда, возможно, неверно меня поняла: - Это почетное место, достойное твоего имени. |
