|
Вячеслав Константинович – человек жесткий и властный, при этом со своими противниками поступает весьма круто. Вон, полковника Зубатова, который умнее его во сто раз, загнал в ссылку в захолустный Владимир. И ведь точно – ни одна мысль из тех, что мы со старшим лейтенантом Мартыновым пытались донести до Плеве, не находила отклика в его сознании. Держать и не пущать – и все тут. Если вы имеете цепного сторожевого пса, то бесполезно учить его охоте на белок или поиску взрывчатки. Он просто не воспримет ваших команд. Так и будет сидеть и гавкать на прохожих, чтобы не ходили тут и не мешали нести службу.
Единственный вопрос, при обсуждении которого Вячеслав Константинович оживился, была борьба с террором. На этом вопросе, начиная с убийства народовольцами царя Александра Второго (то есть за последние двадцать лет) он уже, можно сказать, собаку съел, и это единственная тема, в которой его модус операнди является оправданным. Но и тут не все так просто, как хотелось бы. Система давала сбой, как только речь заходила о классово близких особах, особенно о шпионах, действующих под прикрытием занятием крупным бизнесом. Попробуй арестуй такого – с миллионами фунтов в кармане; а ему эти фунты нужны как раз для финансирования террора и подрывной деятельности. – Вы поймите, Вячеслав Константинович, – говорил Плеве старший лейтенант Мартынов, – терроризм и шпионаж нынче ходят по одной узкой тропке и зачастую террористы работают по указке иностранных заказчиков, подготавливая убийства русских адмиралов. Вместе с японской разведкой против нас, так сказать, глобально, сейчас действуют британские, а также германские и даже французские разведслужбы. При этом на местном, так сказать, уровне, в Финляндии особо активны шведы, жаждущие реванша за Полтаву и Гангут, а на Кавказе и Туркестане турки, которым в прошлом тоже немало досталось от русского солдата. И снова все впустую – с тем же успехом старший лейтенант Мартынов мог бы раскрывать тонкости контрразведывательной работы перед чурбаком, на котором тешут кол. Никакой разницы с головой господина фон Плеве. Этот человек был свято уверен в существовании некой внутрироссийской группы главных революционных заговорщиков, после ареста и устранения которых все проблемы с террором и революционными выступлениями решатся сами собой. Это уже, простите, не вопрос тех или иных фактов, которые можно обсуждать, а вопрос веры, или, скорее, суеверия… Когда господин фон Плеве, напоследок окинув нас тяжелым взглядом, ушел, в комнату, где мы вели переговоры, зашли вдовствующая императрица и император. Сморщившись от плавающего слоями табачного дыма и взмахнув несколько раз веером, разгоняя особо нахальные клубы, Мария Федоровна вздохнула и задала только один вопрос, который, в общем-то, был уже не нужен, потому что и она, и ее сын слышали весь разговор до последнего слова. Я честно ответил, что Вячеслав Константинович обнаружил качества человека, безукоризненно преданного России, престолу и императору лично, но на этом все положительные качества заканчиваются, а все остальное они слышали сами. Тут надо что-то делать, иначе даже со всем нашим противодействием вполне может случиться повторение пройденного материала. Николай нахмурился и сердитым тоном сказал: – Господин Иванов, вы же сами сказали, что господин фон Плеве безукоризненно предан нам и России, и мы считаем неправильным выгонять нашего верного слугу только потому, что он недопонимает какие-то там ваши теории… – Ваши императорские величества, – поднял руку старший лейтенант Мартынов, – не надо никого выгонять, тем более Вячеслава Константиновича. Для обеспечения государственной безопасности требуется спецслужба, отдельная от других ведомств и независимая от МВД, которая будет напрямую подчиняться первому лицу государства и которой в итоге будет дело до всего, что может повредить этой самой государственной безопасности. |
