Мы так и сделали.

Я не мог видеть виконта, когда он явился, но пол так и прогибался под тяжестью его тела. Он говорил громко и повелительно. Я слышал, как он разговаривал с моим хозяином, как гремел у нашей плиты, составляя эликсир, который должен будет превратить ртуть в золото. Потом он приказал своим воинам строго сторожить дом и уехал. Наступила тишина. Я выждал какое‑то время, осторожно вылез из подвала, на ощупь подошел к печи, выплеснул ртуть на пол и положил на дно еще теплого тигля стерженек золота, который мы.перед этим выплавили из золотой монеты. После этого я опять залез в подпол, стал прислушиваться и незаметно уснул. Когда я проснулся, через щели в полу уже проникал дневной свет и надо мной гремели шаги.

Виконт был в восторге. Он расписывал съехавшимся сюда рыцарям и воинам чудесный опыт «без всякого обмана», так как он сам, своей рукой положил в тигель все составы и эликсиры, сделавшие ртуть постоянной и превратив ее тем самым в золото.

– Теперь у меня есть свой алхимик! – донеслось до меня сверху. – И мне остается его… повесить, чтобы ничем не отличаться от моего соседа!

Эта грубая шутка была подхвачена находящимися наверху людьми, видимо хорошо осведомленными о какой‑то зависти, снедавшей сердце виконта.

– Остается все проверить еще раз, – продолжал он немного погодя. – И за секрет вашего, как его, эликсира я заплачу вам тысячу монет из настоящего природного золота. Еще одну проверку!

Трудно описать мои мучения в следующую ночь. Воду я неосмотрительно выпил, и сейчас меня терзали холод и нестерпимая жажда.

Я едва дождался, пока наверху все успокоилось, торопливо выскользнул из подвала, быстро пробрался к тиглю, выплеснул из него ртуть и положил на его дно второй кусочек золота, из тех, что предусмотрительно вручил мне хозяин.

Я попробовал разыскать что‑нибудь из съестного, но возле двери раздались голоса стражей, приставленных виконтом, и я в испуге бросился в подвал. В ужасе я думал о том, что если виконту придет в голову желание проверить в третий раз действие «эликсира», то мне просто придется умереть от жажды и голода.

V

На следующий день меня разбудили голоса наверху. Все говорили взволнованно, по‑видимому золотой стерженек пошел по рукам.

Я ликовал и, пользуясь шумом, старался быстрыми движениями разогреть затекшие и замерзшие члены.

Вдруг наступила тишина, и я услышал громовой голос виконта.

– Готфрид Компьенский, – торжественно говорил виконт, – вы показали свое высокое искусство превращения ртути в золото! Вы доставили мне высокую радость почувствовать, что и у меня есть свой алхимик… Но радость моя была бы не полна, Готфрид Компьенский, или как вас там еще величают, если я не смог бы вас повесить… Все говорили бы: виконт Адальберон – простак, он попался на удочку нищего мошенника, а еще метит в графы… Так говорили бы, но так не скажут. Не скажут потому, что я гораздо больший маг и волшебник, Готфрид Компьенский, чем вы. Если первый раз я действительно плеснул в тигель это вонючее зелье, которое ты, бродяга, выдавал за чудодейственный эликсир, то во второй раз… во второй раз я оставил все как было. Я не произнес ни одного слова из того дьявольского заговора, который содержится в этом листке. Я не вылил ни капли «эликсира». Я просто потрогал тигель в печи и, приставив стражу, ушел… И ртуть превратилась в золото!.. Да, своим злокозненным мошенничеством ты, Готфрид Черт‑тебя‑знает, заслужил золото. И ты его получишь! Жуо, Роберт, возьмите десять монет, прикажите позолотить виселицу и вздерните на нее этого негодяя еще до захода солнца!.