— Эти сказки расскажи на том берегу своим дикарям, — засмеялась Гуна-Райна. — Это старый болван Нгунта мог втолковывать всем, что ты посланец, а меня ты не обманешь.

— Но разве ты не из них? — простодушно удивился Конан.

— Я похожа на них. Внешне, — добавила Гуна-Райна, и в голосе ее появились зловещие нотки.

— Так кто же ты?

— Не твое дело! — Удар плети вновь обрушился на обнаженное тело варвара.

— Тварь! — не удержался он.

Колдунья усмехнулась:

— Тебе стоило бы поблагодарить богов: именно поэтому ты еще жив! Хотя и бесполезен для меня… Ну, почти бесполезен… Так что пока можешь отдохнуть… — невнятно донеслись сквозь шорох удалявшихся шагов слова колдуньи.

— Лионель, — тихо позвал киммериец, но ответа не услышал.

«Наверное, он все же утонул, — решил Конан. — Но ведь эта ведьма сказала, что боги нас не погубили…»

— Лионель! — повысил он голос.

Никто не ответил. Он попытался напрячь мускулы сначала одной руки, потом другой, но веревки только сильнее впились в запястья.

«Крепко привязала, гадюка!» — выругался варвар и изогнулся всем телом, стараясь высвободить ногу из пут.

Веревка на правой лодыжке немного ослабла. Тогда Конан начал вытягиваться всем телом, пытаясь достать до кола, к которому, как он думал, была привязана его нога. Дотянуться он не смог, но веревка ослабла еще больше, и после нескольких попыток он уже смог двигать ногой взад-вперед. Сжав от напряжения зубы, киммериец упрямо продолжал дергаться, пока не почувствовал, что привязь едва держится. Он рванул посильнее, и колышек вылетел из земли.

«Вот так-то лучше, — удовлетворенно подумал Конан. — Только бы эта гадина не вернулась раньше времени…»

Он подсунул свободную ногу под привязанную и резким рывком выдернул второй кол.

«Женщина!.. — хмыкнул варвар. — Не умеешь вязать узлы, так и не берись!»

Теперь предстояло освободить руки, но, сколько, ни напрягал киммериец мускулы, попытки его оказывались тщетными. Похоже, он зря обругал колдунью…

Наконец, выгнувшись дугой и подсунув ногу под локоть, он собрал все силы… Казалось, тело разорвется от чудовищного напряжения, пот заливал глаза, но Конан, стиснув зубы, тянул и тянул руку, помогая коленом. Правая рука освободилась, и он чуть не завопил от радости, но забыл о голове… Об этом напомнила резкая боль, словно с него сдирали кожу на черепе. Варвар пошарил рукой возле головы и, нащупав множество мелких колышков, выдернул их. Теперь он смог поднять голову и первым делом быстро огляделся. Он лежал на небольшой круглой поляне, окруженной высокими пальмами. Между двумя стволами висел подвешенный вниз головой Лионель. Его рот был заткнут кляпом, а тело исполосовано ударами плети.

Освободив вторую руку, Конан бросился к нему.

— Мерзавка! — Он быстро посмотрел по сторонам, отыскивая, чем бы обрезать веревки, которыми был привязан аквилонец.

Не увидев ничего подходящего, киммериец перегрыз путы, освободил Лионеля и поставил его на ноги. Тот пошатывался из стороны в сторону, тупо глядя на Конана.

— Очнись! — Киммериец похлопал его по щекам. — Надо сматываться!

В глазах Лионеля появилось осмысленное выражение. Он скрипнул зубами: видимо, давала о себе знать боль от шрамов и ссадин.

— Давай быстрее! Можешь идти? — поторопил его варвар. — Эта тварь вот-вот вернется.

Подхватив товарища под руку, Конан устремился к зарослям тростника, которые виднелись меж стволов деревьев.