— Знаешь, что я тебе скажу, наказанье мое, — странно усмехнулся демон, откладывая ложечку. Он смотрел на меня как-то странно, задумчиво, слегка наклонив голову набок. — Мы помогаем решить вопрос одинокой жизни. Никто из клиентов не остался влачить свое одинокое существование на этой грешной земле! Мы работаем на результат!

Я задумчиво размешивала свой чай, глядя на пузырьки в центре вихря событий, сотворенного моей ложкой, и украдкой бросая взгляд на чайные глаза демона.

— Это хорошо! Я уже не боюсь умереть в одиночестве! — вздохнула я, глядя на два акта. — Поверь мне, если ко мне в ответственный и торжественный момент не протянется рука какого-нибудь упыря, всю жизнь трепавшего мне нервы, со стаканом воды, то я даже не расстроюсь!

Демон осмотрелся по сторонам, а потом улыбнулся, приближаясь ко мне словно для поцелуя.

— Бойся желаний своих, — прошептал он едва слышно, украдкой подняв глаза и глядя поверх моей головы. А потом мило улыбнулся и протянул мне конфетку.

— Кушай и не расстраивайся, наказание мое! У меня еще есть!

— Не нужна мне твоя конфета! — возмутилась я, отодвигая от себя подальше чужую руку. — Вы у меня знаете сколько крови выпили? Больше, чем все комары в моей жизни, вместе взятые!

Демон исчез, положив мне на стол акты и конфету, а я внимательно следила за часами. С каждой секундой сердце екало и нервничало. Стрелки неумолимо ползли к полуночи, отмеряя последние секунды моего одиночества.

Ровно в полночь я встала, закрыла глаза, глубоко вздохнула и открыла дверь в коридор, в котором стоял высокий, бледный и очень красивый мужчина с черными волосами, украшенными шелковой лентой.

— Я вас приветствую, миледи, — прошептал он, глядя на меня горящими в темноте алыми глазами.

Глава четвертая

Подсос и голубая кровь

Мужчины есть в русских селеньях,

Их все «мужиками» зовут,

На бабьих сидят иждивеньях,

Последние деньги пропьют!

Зарплату домой не приносят,

С дивана слезать не спешат,

Но ласки и нежности просит

Скупая мужская душа!

Работай на двух-трех работах,

Его обстирай, накорми,

И все остальные заботы

На хрупкие плечи возьми.

Горящие избы и кони

Уже никому не нужны,

Он курит на старом балконе,

Гордясь своим званьем «мужик»!

Я стояла и в полумраке смотрела на этого аристократичного и вполне респектабельного красавца средних лет, чьи благородные виски уже слегка посеребрила седина. Он одарил меня тягучим взглядом вишневых глаз, откинул жгучую прядь волос, демонстрируя свой профиль, достойный старинного портрета в вызолоченной раме. Моя рука тянулась к выключателю, дабы в полной мере насладиться присланной мне красотой. Седовласый граф со взглядом «О, времена! О, нравы!» мне крайне импонировал. Я даже представила на секундочку, как мы будем украшать семейный портрет.

— Миледи, вы просто сразили меня наповал, — томно прошептал красавец, лаская меня взглядом. — Такой изумительной красоты я не видел никогда… Ах, как у вас тут уютно. Сыро, темно и…

Я включила свет, чтобы получше рассмотреть моего гостя. В этот момент раздался такой визг, словно в женскую раздевалку по фитнесу заглянул сантехник с наивным вопросом: «Кому тут трубы прочистить?» Визг перерос в шипение, жених съежился до размера чего-то маленького и черного. И это маленькое и черное метнулось в сторону моего шкафа и юркнуло в щель приоткрытой створки. Я стояла в коридоре подозрительно глядя на шкаф. Ой, зря… В шкафу раздался шелест, что-то оборвалось, а через секунду раздались грохот рухнувшей полки и крик! Какая боль, какая боль, утюг и моль: пять — ноль! Там же придерживать надо, когда трогаешь верхнюю полку!

Из шкафа вывалился тот самый, очень респектабельный джентльмен с моим бюстгальтером на голове и ужасом в глазах!

— Свет! — заверещал он таким голосом, каким может кричать «Насилуют!» девственница из пуританской семьи при виде фотографии любого мужика с полуголым торсом.