— Есть, — улыбнулась я, пока мой собеседник придвигался ко мне все ближе и ближе, внимая каждому моему слову.

— А как сейчас себя чувствует этот достопочтенный титулованный господин, который является вашим родственником? У него есть наследники? — заволновался представитель дворянства, слегка сжимая мою руку. Единственное, что мне оставалось, — сделать пальцы веером.

Сказать, что достопочтенного и титулованного господина заели блохи, а позавчера его лишили права иметь наследников окончательно и бесповоротно, было бы излишне прямолинейно. Добрый доктор Оторви-и-выбрось развел руками, мол, финита ля комедия.

— Увы, официальных наследников нет, — ответила я, вспоминая, как мама фотографировала каждого котенка в окрестностях и присылала мне на опознание: «Наш — не наш», с целью выяснить, кормить ли в будущем или нет? — Да что вы все обо мне да обо мне? Расскажите о себе!

— Я — герцог по титулу! Почетный член всех аристократических кругов! — заявил Звентибальд, как бы намекая, что весь его пафос для меня.

А вот это меня настораживает. Как-то ко мне подкатывал почетный член всех клубов города в месте, где я проходила плановый медосмотр, а он являлся постоянным клиентом на дневном стационаре.

— Моя родословная ведет свое начало от династии Ерклер, которая в свое время породнилась с династией Розенврот, — распинался мой титулованный гость. Через двадцать минут мы дошли до седьмого колена родоначальника, которое страдало подагрой и ревматизмом, но это никак не помешало ему дать жизнь восьмому. До нашего героя было еще далеко.

— Скажи своей прислуге, чтобы подготовили мне особую спальную, — прошептал гость, припадая поцелуем к моей руке. Я заметила, что поцелуи с каждым разом поднимаются все выше и выше. — Понимаешь, я слишком слаб здоровьем, чтобы переносить дневной свет…

— Да нет у меня прислуги! — закатила глаза я, чувствуя, что судьба обделила меня не только состоянием, но и родословной. Осталось завидовать породистым собакам, чьи предки кусали за ногу самого Юлия Цезаря. — Я — сама себе прислуга! Говори, что нужно…

— То есть как? — поцелуи резко прекратились. На меня смотрели встревоженные глаза цвета спелой вишни.

— А вот так! — вздохнула я, вспоминая свою рабоче-крестьянскую биографию. — У нас денег нет на прислугу!

— То есть ты хочешь сказать, что ты мало того что неблагородных кровей, так еще и нищая? — глаза гостя округлились от ужаса. — Не может быть… Простолюдинка? Мезальянс! Как они могли! Подсунуть мне нищую простолюдинку? Фу! Какой кошмар! Видела бы это моя покойная матушка! Слышал бы об этом мой покойный батюшка!

Я понимаю, что его глухая матушка и слепой батюшка были бы категорически против моего пролетарского происхождения, но это не повод смотреть на меня сверху вниз.

— Пошла вон, — голос гостя резко изменился. — Хотя нет, слушай меня внимательно! Приказываю! До рассвета приготовить мне усыпальницу! Живо! Я кому сказал! Найди мне место для дневного сна!

— Так, я не поняла! — я резко встала, глядя на этого упыря. — Вырабатывать командный голос будешь в своем склепе! Там акустика хорошая! А у меня в квартире командовать имею право только я. Ну и хозяин…

— Слушай меня внимательно, — мое лицо взяли в руку как-то совсем невежливо. — Правила в этом доме такие. Никакого света! Только свечи! Во время моего дневного сна меня не будить! Если я не усну или внезапно проснусь днем, я убью все живое в округе, начиная с тебя! Для сна мне нужен гроб, наполненный землей! Ты меня поняла? Выполнять! Если будешь себя хорошо вести, то я, так и быть, сделаю тебя своей наложницей!

Вот что-что, а наложница из меня получится отличная! Как наложу в душу, так мало не покажется.