– Давай пока вдоль проспекта.

– Как скажешь, начальник… – Хмырь безропотно уселся за руль.

Я открыл заднюю дверцу и подал Ирине руку, помогая сесть. Спящего на заднем сиденье вояку пришлось основательно потеснить. Он, однако, даже не проснулся, хотя я особо не церемонился. Крепко же парня сморило. Я уж было подумал, не случилось ли чего с ним грешным делом, но потом присмотрелся – вроде бы дышит.

Перед тем как захлопнуть дверцу, я наклонился к Ирине и тихо прошептал ей на ухо:

– Спасибо…

Она улыбнулась в ответ, но ничего не сказала. И хорошо, потому что иначе я окончательно смутился бы… Это надо же, а ведь я думал, что совершенно разучился краснеть.

* * *

Приехали.

Стоя на подножке, я молча смотрел на заваленную обломками улицу. Да и что здесь можно сказать? И так с первого взгляда понятно, что проехать здесь невозможно. Перекрывший улицу завал не оставлял на то ни малейшего шанса. Обломки кирпичей и железобетонных конструкций вздымались кое‑где на высоту человеческого роста. Скрученные прутья арматуры перебитыми пальцами тянулись к небу.

А ведь еще неделю назад здесь еще можно было спокойно пройти или проехать.

Что ж, ничего удивительного. Старый город ветшает. Тридцать лет – немалый срок для оставшихся в одиночестве улиц. Заброшенные здания постепенно уступают неумолимому времени. Устав сопротивляться его тяжелому шагу, высотки начинают рушиться.

И хорошо, если не на чьи‑то головы… Впрочем, если это головы не‑мертвых, то не жалко.

Хмырь что‑то сказал. За натужным кашляньем работающего двигателя я не расслышал и потому переспросил. Он нахмурился.

– Я спрашиваю: как будем пробираться?! Попробуем через дворы?

Я помотал головой. Этот район я знал хорошо. Старый, еще времен до Гнева хлам, ржавые останки бульдозером сброшенных с дороги автомобилей и кучи слежавшегося мусора превращали здешние дворы в серьезное препятствие даже для опытного скалолаза. О том, чтобы пробиться там на машине, нечего и мечтать.

– Не получится! Тут везде все завалено. – Я на секунду задумался, прикидывая варианты. – Если только по проспекту… – Я указал рукой.

– Это же практически в двух шагах от периметра.

– Ну да. Могут, конечно, и заметить. Но не пешком же.

– Все равно скоро придется. На пустом баке далеко не уедешь.

– На сколько получится, на столько и уедем.

Я с силой хлопнул дверцей, заставив недовольно поморщиться Ирину и вздрогнуть всем телом съежившегося армейца. Едва он проснулся, я велел ему перебраться на переднее сиденье, а сам сел сзади, предварительно продемонстрировав пистолет. В нем не было ни одного патрона, но, так как я позабыл об этом сообщить, уверен, вояка и не думал о сопротивлении.

Вообще‑то пугать парня причины не было – он и так трясся при одном только взгляде на тянущиеся за окном мрачные красоты брошенных кварталов. Здешних улиц он боялся, пожалуй, даже больше, чем выстрела в спину. И неудивительно. Стоит только вспомнить, какие байки о старом городе шутки ради рассказывают ветераны периметра таким вот, как он, новичкам.

До проспекта мы добрались сравнительно быстро, прокатившись по узкой, но, как ни странно, вполне проходимой улочке и немного поплутав среди гаражей. Дальше до самого Уфимского тракта можно ехать без проблем – дорога была хотя и основательно разбитой тяжелыми грузовиками караванов, но все же вполне проходимой.

За домами невыразительной серой лентой тянулась полоса периметра. До нее было метров триста. Достаточно близко, чтобы патрулирующие стену армейцы расслышали шум двигателя и заинтересовались. Оставалось только надеяться, что нам повезет и, прежде чем сообщение о том, что угнанную прошлой ночью машину видели в непосредственной близости от периметра, пройдет по всем инстанциям, мы успеем убраться достаточно далеко.