Зал был переполнен. Я выступала, а потом все стоя мне аплодировали. Приглашали зимой в Ясную Поляну: «Мы вас в санях покатаем. И снова будем чествовать и поздравлять с Анной Карениной!». Вот это я с удовольствием. И при чём здесь какая-то звездность?! Любовь зрителей – вот главное!».
В команде Михая Семеша было принято основательно готовиться к съёмкам. Актриса дни напролёт общалась с прототипом своей героини, с Лидией Мартыщенко – с той самой радисткой, которая доброволкой ринулась на фронт, совсем ещё девчонкой… Татьяна Самойлова вспоминает: «Внешне мы были совершенно не похожи. Мне было интересно говорить с ней, слушать её. Трогали её чистота, вера. Я представляла, как невыносимо трудно сохранить свою душу в тех жутких обстоятельствах, когда смерть всё время рядом с тобой. И ещё важно было рассказать, как женщина остаётся Женщиной несмотря ни на что». Степенная, красивая женщина, после войны Лидия Сергеевна Мартыщенко (Безенькова) работала санитаркой в евпаторийской здравнице.
«Альба Регия» шла не только в Венгрии и СССР, фильм смотрели во всех странах социалистического содружества и даже кое-где на Западе. Нередко фильм критиковали за излишнюю сентиментальность, за «психологическую немотивированность поступков героев, особенно в любовной линии, что серьёзно снижает ценность фильма». Это я цитирую Иштвана Немешкюрти – историка венгерского кино и строгого критика, настоящего Аристарха, не жаловавшего остросюжетных эффектов.
«Альба Регия» – не самый прославленный фильм Татьяны Самойловой. Но актриса и в наши дни то и дело повторяет, что никогда не получала таких щедрых гонораров, как за эту советско-венгерскую картину. И вернулась в Москву на белом коне – на новеньком «Опеле». В 1961-м году, когда фильм «Альба Регия» вышел на экраны и получил серебряную премию на Московском кинофестивале, марку «Опель» в России помнили фронтовики, бравшие немецкие авто с боем. А тут – иностранный автомобиль в личном пользовании. Экстравагантный изыск. А для актрисы – и память о Венгрии на всю жизнь.
Паприкаш артистический
В «Малой венгерской поваренной книге» Кароя Гунделя читаем: «По венгерской кулинарной терминологии паприкашем называют все блюда со сметанным соусом, заправленные паприкой. Хорошие повара употребляют не кислую, а свежую сметану, особенно – для паприкаша из птицы или рыбы. По этому способу почти всегда готовят белое мясо (птица, телятина, ягнятина и рыба). Паприкаш не делают ни из так называемого «чёрного» мяса (говядины, баранины, дичи), ни из жирного мяса (свинины, поросёнка, гуся, утки)».
Настоящий паприкаш
Лет пятьдесят назад в нашей стране это замечательное произведение поварского искусства стало объектом театральной шутки. Старинная традиция русских актёров – капустники. Всё началось опять-таки с гастрономической легенды. Михаил Семёнович Щепкин – великий актёр Императорского Малого театра, современник Пушкина и Гоголя, а в детские и молодые годы – крепостной графа Волькенштейна – в дни Великого поста собирал гостей. Актёров, литераторов, театралов. В доме Щепкина артисты декламировали, разыгрывали сценки, острили, а гвоздём программы был замечательный капустный пирог, которого хватало на всех. Это стало театральной традицией – шуточные представления «для своих» назывались капустниками. Любил капустники Станиславский. Отдавали дань «капустным» театральным шалостям и все советские мэтры большой сцены. Представим себе шестидесятые годы прошлого века, понимающий все намёки переполненный зал Театрального общества…
Выходил молодой король капустников, гроссмейстер театральных посиделок Александр Ширвиндт и в образе ветерана сцены роскошным баритоном произносил монолог, сохраняя непроницаемо серьёзное, даже торжественное выражение лица:
«Я был принят в члены Всесоюзного театрального общества ВТО в 1937 году и тут же поехал отдыхать. |