С севера снова подул ветер, принеся с собой еще более сильный запах моря. Со свинцово-серого неба закапал дождь. Арминий натянул плащ на голову, отец последовал его примеру. Ни тот ни другой не огорчились: стояла зима, а зимой если не идет дождь, то, скорее всего, жди снега.

— Хавки живут у моря, поэтому зимой сырости здесь еще больше, — заметил Зигимер.

Арминий поежился.

— Можно только порадоваться, что мы не принадлежим к их племени, — ответил он. — А вот римляне рассказывали мне, что в их стране летом не бывает дождей, а зимой почти не выпадает снега.

— Лето без дождей? Как же они выращивают урожай? — удивился его отец.

— Они сеют по осени и снимают урожай весной, — ответил Арминий. — А дожди выпадают у них зимой и увлажняют зерна.

— Сдается мне, римляне привирают. Сказали бы еще, что деревья у них растут ветвями вниз, а корнями вверх, — заявил Зигимер. — Скорее всего, они просто хотели проверить, насколько ты легковерен.

— Не знаю, отец. В Паннонии сеют весной, а урожай собирают осенью, так же как у нас. Римляне говорят, что это забавно.

— Ну, меня там не было, — промолвил Зигимер, вежливо уклонившись от спора.

Оступившись, он угодил ногой в грязь и в сердцах прорычал, вытирая сапог пучком сухой травы:

— Лучше бы мне здесь и не бывать!

— Если ты знаешь ведущую на север дорогу получше этой, расскажи о ней, — отозвался Арминий.

Они шли тропой, петлявшей вдоль кромки болота. Тропа вела на северо-запад. Полоса относительно твердой и сухой почвы была достаточно широка, чтобы по ней могли пройти в ряд три или четыре человека, не больше.

— Там дальше, через пару выстрелов из лука, тропа станет лучше, — показал вперед Зигимер. — Там место повыше, поэтому суше, и… Эй, ты слушаешь меня?

Он поднял руку, словно собираясь влепить сыну оплеуху за то, что тот не обращает на него внимания. Конечно, Зигимер занес руку лишь по привычке — Арминий был уже слишком взрослым, чтобы получать затрещины, даже за непочтительность к отцу.

Но Арминий и вправду не слушал, глядя на возвышение, на которое указал Зигимер. Причем у молодого человека был такой вид, будто он узрел там пир свирепых германских богов.

Зигимер внимательно проследил за его взглядом, никаких богов не углядел и заворчал снова:

— Когда я был молодым человеком, мы уважали старших. Мы не забывали, что они рядом.

— Прости, отец.

Судя по тону, Арминий не чувствовал за собой большой вины.

— Просто…

— Что «просто»? — рявкнул Зигимер.

— Просто теперь я знаю, что сказать хавкам, — ответил Арминий.

Следующие два дня Зигимер пытался выведать, что имел в виду его сын. К раздражению старика, Арминий так ничего и не объяснил, но улыбался еще шире и довольней, чем тогда, когда привез домой Туснельду из усадьбы Сегеста.

Квинтилий Вар только-только отослал германскую девушку, когда в его дверь постучал Аристокл. Вар, конечно, проворчал что-то насчет надоедливых рабов, не дающих толком насладиться близостью с женщиной. Но, по правде говоря, Вар не отпустил бы девушку так быстро, если бы был ее ровесником. Однако ему стукнуло пятьдесят, и перед следующей встречей с женщиной ему придется выждать день-другой, а то и три дня, сколько бы лука-порея, яиц и улиток он ни съел. Даже устрицы не очень помогали; впрочем, пока их доставляли с побережья, они, скорее всего, успевали испортиться.

— Что еще у тебя? — ворчливо спросил он.

— Пожалуйста, прости меня, господин, — сказал, входя, Аристокл.