Вы бы непременно достигли этой цели, в чем я не имею ни малейшего сомнения, если бы оставались при армии, и потому, питая к Вам неизменное расположение, я с чувством глубокого сожаления узнал о Вашем отъезде. Несмотря на столь угнетавшие Вас неприятности, Вам следовало оставаться, потому что бывают случаи, когда нужно ставить себя выше обстоятельств. Будучи убежден, что в целях сохранения своей репутации Вы останетесь при армии, я освободил Вас от должности военного министра, так как было неудобно, чтобы Вы исполняли обязанности министра, когда старший Вас в чине был назначен главнокомандующим той армии, в которой Вы находились. Кроме того, я знаю по опыту, что командовать армиею и быть в то же время военным министром — несовместимо для сил человеческих. Вот, генерал, правдивое изложение событий так, как они происходили в действительности и как я их оценил. Я никогда не забуду существенных услуг, которые Вы оказали Отечеству и мне, и я хочу верить, что Вы окажете еще более выдающиеся. Хотя настоящие обстоятельства самые для нас благоприятные ввиду положения, в которое поставлен неприятель, но борьба еще не окончена, и Вам поэтому представляется возможность выдвинуть Ваши воинские доблести, которым начинают отдавать справедливость.

Я велю опубликовать обоснованное оправдание Ваших действий, выбранное из материалов, присланных мне Вами. Верьте, генерал, что мои личные чувства остаются к Вам неизменными. Весь Ваш.

Простите, что я запоздал с ответом, но писание взяло у меня несколько дней вследствие моей ежедневной работы».

Письмо царя хотя и не содержало официального приказа, все же означало одно: ему надлежало ехать в армию, чтобы «оказать Отечеству еще более выдающиеся услуги» и «выдвинуть воинские доблести, которым начинают отдавать справедливость».

Однако выехать тотчас же по получении письма он не мог — болезнь все еще не прошла.

Наконец, полубольной, он сел в возок и в сопровождении доктора Баталина поехал в Петербург.

Пока Михаил Богданович добирался до столицы, Кутузов въехал в Вильно. Он был с радостью встречен жителями города, хорошо помнившими его по тем временам, когда Михаил Илларионович жил в Вильно, занимая пост Литовского военного генерал-губернатора.

Этот пост он занимал с 1 августа 1809 года по 13 марта 1811-го, пока не отправился на войну с турками, в Дунайскую армию.

Кутузов возвратился в тот же дом, который оставил полтора года назад.

30 ноября он сообщал жене: «Я вчерась писал к государю рапорт на поле, верст за двадцать от Вильно, и не мог на морозе тебе написать ни строчки. Я прошлую ночь не мог почти спать от удивления, в той же спальне, с теми же мебелями, которые были, как я отсюда выехал, и комнаты были вытоплены для Бонапарте, но он не смел остановиться, объехал город около стены и за городом переменил лошадей».

В честь приезда Кутузова была устроена торжественная встреча, в театре, большим любителем которого он был всю жизнь, местная труппа дала оперу «Добрый Пан».

7 декабря Кутузов писал жене: «Остатки французской армии перешли за Неман… Карл XII вошел в Россию так же, как Бонапарте, и Бонапарте не лучше Карла из России вышел; 380 тысяч составляли его караулы, кроме Макдональда, а что вывел?»

А вывел он из России жалкую кучку оборванцев, изможденных холодом, голодом и болезнями.

1812 год победоносно завершился…

Меж тем Александр принял решение выехать к армии. Ему нужно было войти вместе с нею в Европу царем-освободителем, победителем вселенского узурпатора, другом покоренных Наполеоном народов.

Утром 7 декабря царь выехал в Вильно.

Весь предыдущий день он с нетерпением ждал Барклая и даже утром перед отъездом посылал осведомляться, не приехал ли Михаил Богданович.

Барклай, к сожалению, приехал после отъезда царя и вместе с Баталиным остановился в доме Майера.