— Ох, Брэнд, — Рейвен обняла его за шею, — у тебя уже есть больше, чем «это», у тебя есть все. Я боялась, я очень боялась сказать тебе, как сильно тебя люблю. Я люблю тебя, Брэнд Карстерс! — Теперь она сказала это совсем другим тоном.

Мгновенно и страстно их губы слились. Брэндон взял ее на руки и понес в холл.

— Так далеко… — прошептала она.

— Ммм…

— Спальня так далеко.

Брэндон с изумлением воззрился на нее: смотри, пожалуйста, какое нетерпение!

— Действительно далеко, — пробормотал он, меняя направление и следуя прямо в музыкальную комнату.

— Здесь мы всегда работаем вместе.

Рейвен засмеялась, проведя пальчиками по его плечам. Это правда, думала она торжествующе, и снова целуя его.

— Секрет, — ответил Брэнд, игриво укусив ее за шею, — в сильной мелодии. Она ничто без подходящей лирики. Музыка не всегда нуждается в словах. — Он переключился на другую сторону ее шеи, рука поглаживала ее груди.

— Нет — томно согласилась она. Ее руки путешестовали по его спине.

— И сейчас здесь будет звучать великолепная мелодия, — добавил он, ослабляя пояс ее одежды.

— Ох, Брэнд, а вдруг появится миссис Пенгали!

— Она убедится в правоте слухов относительно нравов людей, выступающих на сцене, — сказал он, после чего его рот нашел ее грудь.

— О нет, Брэнд, остановись! — извиваясь, смеялась и стонала Рейвен.

— Не могу, — ответил он и продолжил целовать ее шею. — Дикая страсть не поддается контролю. Кроме того, — он занялся мочкой ее уха, — сегодня воскресенье, и она не придет…

— Правда? — рассеяно спросила Рейвен, ибо ее сознание отказывалось воспринимать такие тривиальные вещи как выходные. — Дикая страсть? — повторила она, поскольку он снял одежду с ее плеч. — Правда?

— Самая настоящая правда. Хочешь, чтобы я тебе показал?

— О да, — прошептала она и притянула его губы к своим. — Пожалуйста.

Прошло много времени. Рейвен сидела на коврике перед камином и смотрела, как Брэндон шевелит кочергой дрова. Она разогрела кофе и принесла колбасу. Брэнд уже надел джинсы и свитер, а она все еще была в коротком халатике. Держа чашку двумя руками, она зевнула. Никогда она не чувствовала себя такой разнеженной, словно кошка, греющаяся на солнышке. Она смотрела с нежностью на любимого, в то время как он сосредоточенно глядел на горящие поленья. Но вот он повернулся и встретил ее улыбку.

— О чем ты думаешь? — Брэнд опустился рядом с ней на коврик.

— О том, какое счастье — вот так сидеть с тобой у огня и пить кофе. — Она протянула ему чашку с кофе, поцеловав его при этом. — Все у нас теперь так, как и должно было быть.

— Именно таково твое представление о счастье? — спросил он, улыбаясь.

— Да, в промежутках между восторгом и экстазом на грани безумия.

— Хорошо, мы повторим «экстаз и безумие». Знаешь, вчера ты чуть не свела меня с ума в этой комнате.

— Вчера? О чем ты говоришь?

— Ты не можешь себе представить, как действует на меня твой голос, когда ты поешь. Смесь невинности со страстью. Эти хрипловатые звуки…

— Ну, может быть, такова особенность моего пения? — Рейвен поставила пустую чашку на пол. — Хочешь еще один бутерброд? С колбасой… Только она подгорела.