– А как же со мной? – от нечего делать Годзиллу пробило на трескотню. – Наш бизнес чистеньким не назовешь. К тому же за мной блатные.

– Пока они за тобой, проблем нет, а полезут вперед и начнут дирижировать – заберу свою долю и свалю.

– Да знаю я. Не полезут. Им воду мутить нет резона.

– Все когда нибудь меняется, бро, так что я тебе на будущее. Без обид.

– Да какие обидки? Все путем.

Годзилла бросает на меня опасливый взгляд. Знаю, о чем он думает. Кореш в своих кругах пользуется большим авторитетом, поэтому его договоренности со мной принимают во внимание. Если бы не это, блатные давно бы уже прибрали бои к рукам. Поэтому Годзилла так упрямится насчет расширения бизнеса. Если блатные прознают, что мы позволили Кувалде транслировать бои и кто то на этом будет нехилые прайсы поднимать, начнется война. Да, собственно, война неизбежна. До кореша это еще не дошло, но у меня сомнений нет. Ссора с Вероной очень кстати. Мне не придется о ней беспокоиться и прятать на время разборок.

Тачка Годзиллы поравнялась с местом аварии, из за которой растянулась многокилометровая пробка, мы уставились на три разбитых в хлам джипа.

– Кровищи то! Бля! Там мертвяк! – Годзилла показал на вторую тачку, которую помяли с двух сторон. – Едрит Мадрид!

Мы выдвигаем несколько версий произошедшего, и, как только вырываемся из пробки, Годзилла топит педаль газа в пол, мотор ревет, и мы несемся на стрелку с Кувалдой. Какое то время оба переваривали увиденное. Годзилла снова задает вопрос:

– Сколько ты в стрипе в месяц поднимаешь?

Все! Дело сделано! Подсекай сачком и выуживай! Я назвал примерную цифру, Годзилла впялился в меня недоверчивым взглядом.

– А сколько лаве вложил?

– Ты это из любопытства или все таки хочешь обдумать?

– Сам не потяну, но знаю, кого это может заинтересовать.

Я в курсе схемы Годзиллы, он предложит мою долю кому нибудь из своих братков с условием, что будет поставлять людей в секьюрити и иметь с общего дохода один процент. На это все ведутся. Что такое один процент? Тьфу! А на деле: с миру по нитке – голому рубаха. Так кореш пустил свои щупальца в десятки проектов.

Делаю расклад по своей доле и условиям выплат. Годзилла в думках, трет подбородок. Предложение заманчивое. Кажется, я только что разрулил еще один геморрой своей жизни. Вот только зачем я его разрулил? Вероны то со мной больше нет! Меня накрывает очередная волна горечи и тоски. Не представляю жизни без нее! А от одной мысли, что кто то другой будет ее лапать и лобзать, прихожу в бешенство!

Вера

Я с придирчивостью осматривала миндально апельсиновые флорентины, когда кто то настойчиво нажал на дверной звонок. Подруги уже кружили вокруг кухонного острова как заметившие добычу грифы. Софа схватила с подноса еще не остывшее печенье и, обдувая его по пути, побежала встречать гостя. Через минуту она вернулась с Михеем.

Увидев меня, он с порога заулыбался. Шапочка бини скрывала его модную прическу. Но главное, что шокировало и приятно поразило, – он сбрил бороду!

– Привет, Синеглазка! – задорно поздоровался Михей.

Прежде чем я смогла хоть как то отреагировать, он прижал меня к себе и чмокнул в щеку.

– И тебе привет, Лысый Подбородок, – усмехнулась я и увидела, как выпучили глаза подруги.

Наше приветствие вышло слишком бурным и личным. Мне нравится Михей, но я бы хотела с ним дружить, а не встречаться. Не сводя взгляда с печенья, он сказал, что планировал отвезти меня позавтракать в кафе, но теперь передумал и вежливо поинтересовался, угостят ли его чаем.

Я познакомила Михея с подругами, они обменялись легкими кивками, и он выразил восхищение по поводу дома.