|
Он не узнал ни мать, ни братьев, ни сестру, ни дедушку с бабушкой, ни своих друзей. Все они поочередно рассказывали ему о его жизни — о его пристрастиях в еде, о его проделках, о полученном в детстве воспитании, о написанных им статьях. Ему даже показывали фотографии. Но «воспоминания», которые они вкладывали ему в голову, не имели ничего общего с тем, что возникло сейчас. Те «воспоминания» не были трехмерными. В них не было звуков и запахов. Раф повернулся и взъерошил себе волосы, вглядываясь в красивую женщину, неподвижно лежавшую на диване. В тех «воспоминаниях» не было её. Почему? И что будет, если он прикоснется к ней снова? Медленно, словно влекомый огнем, тепла которого не ощущал целую вечность, Раф встал с дивана, придвинул к себе стул, сел на него и стал пристально разглядывать незнакомку. Он ждал, надеялся, молил Бога, чтобы этот день настал. А теперь вдруг.., испугался. Ему хотелось встряхнуть её, потребовать, чтобы она рассказала все, что знает, или.., выбежать из комнаты. Но ведь он за этим и вернулся в Мемфис. Здесь он жил до того, как получил задание поехать в Никарагуа, и здесь он надеялся найти ответы, которых не нашел в Хьюстоне. Раф медленно протянул палец к гладкой бледной щеке. Ему захотелось проверить, так ли нежна её кожа, как казалось, — будто лепестки гардении из сада его матери. Он заметил, что рука у него дрожит. Глубокие темно-красные шрамы на тыльной стороне ладони заставили его резко остановиться. Сумасшедший урод, весь в рубцах — внутри и снаружи. Неудивительно, что она упала в обморок. Как красавица из сказки, увидевшая чудовище. Так как её зовут? Эмма. Эмма Локвуд. Он мысленно повторил её имя по слогам. Ему почудилось в нем что-то знакомое, но возможно, он просто принял желаемое за действительное. Он провел пальцем по прохладному бархату её щеки. У неё были кошачьи глаза, раскосые и зеленые, с крохотными золотыми крапинками. Они смотрели на него так, что у него перехватило дыхание. — Эмма, — прошептал он. Это было с ним когда-то. Память напряженно работала. Он страстно и одновременно с испугом ждал, что будет дальше. Доктора ошиблись, когда говорили, что шансы восстановить память равны нулю. Он им не верил, он знал, что лишь нечто чрезвычайное может помочь ему. За этим и вернулся в Мемфис. И вот, похоже, он нашел то, что искал. И что же ему теперь делать? Эмма очнулась внезапно. Она чувствовала слабость и не сразу поняла, что происходит. Где она? Почему лежит на каком-то диване, в комнате с незнакомыми стенами и потолком? Она повернула голову и все вспомнила. Раф. Неужели это в самом деле он? Здесь? Живой? Нет, этого не может быть. Раф погиб в Никарагуа шесть с половиной ker назад. Человек, который называл себя Дэвидом Джонсоном, выпрямился и положил на стол её сумку. Эмма увидела его профиль. Глаз художника сразу узнал знакомые черты, словно она ещё вчера любовно вглядывалась в них, стремясь запомнить смуглое красивое лицо. Небольшая горбинка, придававшая носу хищный вид. Угольно-черные волосы. Квадратный подбородок. Как он оказался здесь? Ведь он погиб. Разбился во время крушения вертолета. Бог знает где, в Никарагуа. Она видела газетные заголовки. |
