– Открывай, – и Хреногор пнул створку так, что бронзовая обшивка смялась, а дерево затрещало.

    – Эй! – проснулся окончательно стражник. – А ну, отошел от ворот. Быстро! Не то из самострела пальну.

    – Промажешь, за стрелу из жалованья вычтут, – хохотнул Хреногор и еще раз отвесил воротам пинка, но уже не сильно, так, чтобы разговор поддержать.

    – Перестань! – рявкнул стражник. – А то старшего позову, он тебе задаст.

    – А зови, – зевнул богатырь. – Или хочешь, я сам покричу?

    – Что за шум? – вмешался в разговор второй стражник. – Дядька Быкан, кто там шумит?

    – Да Облом его знает, – помянул к ночи первый. – Сходил бы ты за старшим, Слег, пока он сам на шум не заявился. А ты, буян, отойди от ворот, прошу добром последний раз!

    – А если не отойду, – недобро ухмыльнулся Хреногор. – Тогда что?

    – Уволюсь на хрен, понял? – гаркнул дядька стражник во всю глотку.

    Удивительно, но богатырь угомонился, сел на камень и спокойно принялся ждать старшего. Который появился на удивление быстро, наверное, стражник перехватил его уже по дороге сюда. Старшим вообще свойственно чутье на разного рода неприятности, а стоящий у ворот Хреногор как раз к ним и относился.

    – Страж Быкан, доложить обстановку!

    – Слушаюсь, дядька старший! Неизвестная личность, по виду – человек, требует впустить в город. Орет, стучит в ворота. Орет громко, стучит сильно, боюсь, ворота до утра не доживут.

    – С ума сошел? Как это не доживут? Стоп-стоп. Эй, ты там, кто в ворота ломится! Ты, часом, не богатырь?

    – Богатырь.

    – Что ж ты, Быкан, меня в заблуждение вводишь? Какой он тебе человек? Головой думать надо! Ужель не знаешь, как богатырей привечать надо?

    – Пивом-воблой, – откликнулся стражник обреченно. – Только где ж я среди ночи воблу найду? Пиво еще куда не шло, трактиры до утра не закрывают. Да и на посту я…

    – Эй, богатырь! Пива-воблу ждать будешь, или так сойдет?

    – Открывайте уж, – тяжело вздохнул Хреногор. – Превеликий с ним, с пивом. Спать хочу, сил никаких нет.

    – Клянешься ли ты, богатырь, вступая в пределы города Холманска, не нарушать законы, не учинять буйства, хранить покой и достаток его граждан?

    – Клянусь и подтверждаю честным своим богатырским словом, – торжественно откликнулся Хреногор.

    Богатыри слово свое блюдут свято, всем известно. И в города их пускают никак не ранее, чем слово таковое дано будет. Иначе жди беды, как отведает такой вот Хреногор бочку-другую зелена вина и пойдет куролесить. А богатырь в подпитии уж всяко опаснее для населения, чем Змий какой или, скажем, Кащей.

    А слово данное город от беды хранит. Если вдруг разойдется богатырь, его тут же пристыдят и о слове напомнят. Не придется богатырю со стыда сгорать, а князю – город по новой отстраивать. В общем, все довольны, хорошая задумка.

    Есть в любом городе место, где клятва эта не действует – богатырское подворье. Там герои местные и пришлые силой меряются, подвигами хвастаются. Только нет в Холманске сейчас других богатырей, кроме нашего Хреногора.

    – Проходите, – со вздохом сказал старшой.