— Мы его не открывали. Эдди заперла его на замок, а ключа у нас нет. — Эмма подергала за клапан, чтобы показать, что кошель закрыт. — У нас не было времени даже на то, чтобы его вскрыть. — Хотя в действительности так оно и было, Эмма не знала, поверит ли ей Нед.

— Дай мне кошель, — сказал Нед.

— Нет, я сам сломаю замок, — сказал Джон. — Тебе принадлежит только половина денег. Вторая половина — наша.

Нед расхохотался:

— Была ваша, стала наша. Таковы правила игры, как сказала Эмма. Вы попытались удрать с моими деньгами, но у вас ни черта не вышло. Теперь моя очередь всем распоряжаться. Я возьму ваши деньги и ваших лошадей. А тебя, — тут он посмотрел на Эмму в упор, — я с собой не возьму. Ты мне больше не нужна.

Эмма знала об этом; тем не менее, когда она услышала его пропитанные ядом и желчью слова, ей стало немного жутко.

Нед распалялся все больше:

— Если все эти разговоры о замке — очередной блеф, я пристрелю вас обоих. Пиф-паф — и готово. — Тут он снова повернулся к Эмме: — Я уже говорил тебе, что убивать мне не нравится. Но время от времени я все-таки это делаю и не чувствую после этого особых угрызений совести, как, впрочем, и ты. — Он пронзил ее яростным взглядом. — Но хватит болтать. Я уже сыт речами по горло. Лучше положи кошель на землю и подтолкни его ко мне ногой.

Эмма взвесила кошель в руке, послав Джону умоляющий взгляд, призывавший его принять поражение со спокойствием и достоинством. Но ей достаточно было увидеть его побелевшие от ярости глаза, чтобы понять: к компромиссам он не склонен. Незаметно согнув руку с камнем в локте, Джон, обратившись к Эмме, громко сказал:

— Похоже, этот мальчонка и впрямь задумал лишить нас всех наших денег, но, как ты мне не раз говорила, ума у него маловато и для серьезного дела не хватит. — Эмма знала, что он говорил это специально, пытаясь разозлить Неда, вывести из равновесия и заставить совершить ошибку. И он непременно в этом бы преуспел, поскольку затронул больное место Неда — его самолюбие.

Но Эмме не хотелось, чтобы эти двое мужчин набросились друг на друга, как дикие звери. Она должна была как-то успокоить, утихомирить их обоих. Для этого прежде всего было необходимо загладить нанесенное Неду оскорбление. Если это ей удастся, то она сможет обуздать и ярость Джона. Решение пришло само собой.

— Бери. Забирай все, что в этом кошеле. Ты нас переиграл, стало быть, приз причитается тебе. — Эмма уронила кошель в грязь и повернулась к Джону. — Это не бог весть какое богатство, и, уж конечно, не стоит твоей жизни. Забудь об этих деньгах — хотя бы ради меня, и я обещаю, что в скором времени возмещу ущерб. — С этими словами она ногой пододвинула кошель Неду, после чего отступила на шаг назад.

На лице у Неда появилось удивленное выражение, сменившееся в следующую минуту недоверием. Казалось, он никак не мог взять в толк, почему она с такой легкостью отказалась от денег. Эмма, однако, не сумела предугадать реакцию Джона. Возможно, думала она потом, все это задело его гордость куда больше, нежели она могла себе представить. Когда Нед нагнулся, чтобы поднять кошель с земли, Джон вскочил на ноги, размахнулся и метнул в него спрятанный в кулаке острый камень.

Неду удалось краем глаза заметить движение руки Джона и уклониться от нацеленного в него метательного снаряда, но при этом он едва не упал. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул руками и выронил револьвер, успев перед этим совершенно машинально дважды нажать на спуск.

— Вы опять пытались меня обхитрить? Я вас уничтожу! — зарычал Нед. Его лицо исказилось от гнева, глаза метали молнии. Поскольку револьвер отлетел довольно далеко и дотянуться до него не представлялось возможным, Нед, завывая, как впавший в буйство душевнобольной, обрушился на Джона с кулаками.