|
Мне тоже поспать надо. А то руки дрожать будут, и пропорю вам все вены..." Поезд тронулся. Прибежала Анечка, загасила фонарь, стуча зубами, сбросила шинеленку и со словами: "Ох, продрогла!" -- нырнула к Клаве под одеяло: полка у них была одна на двоих, с откидной доской, кто-то из двоих должен был ночью дежурить и караулить больных, имущество -- да где же девчонкам сутками выдержать дорожную работу, вот по их просьбе и приделали "клапан" к вагонному сиденью. Накрепко закрыв тамбуры с обеих сторон, они спали себе, и никто ни нас, ни имущество не уносил. -- Ну как было? Как? -- приставала с расспросами к подруге Анечка. -- Было и было, -- сонно отозвалась та. -- Хорошо было. -- И уже расслабленным голосом из утомленного тела испустила истомный вздох: -- Хоро-шо-о-о-о. Анечка не отставала, тормошила напарницу, и слышно было, как грузно отвернулась от нее Клава: -- Да ну тебя! Пристала! Говорю тебе -- попробуй сама! Больно только сперва. Потом... завсегда... сла-а-адко... -- Ладно уж, ладно, -- как дитя, хныкала Анечка, -- тебе хорошо, а я бою-уся... -- и тоже сонно вздохнула, всхлипнула и смолкла. Устала, намерзлась, набегалась девчонка, и все успокаивающий сон сморил, усмирил ее тело, томящееся ожиданием греха и страха перед ним. А я из-за них не спал до утра. И вспоминалась мне давняя частушка, еще золотого деревенского детства: "Тятька с мамкой на полу гонят деготь и смолу, а я, бедный, за трубой загинаю х... дугой". x x x А утром у меня температура подпрыгнула, пусть и немного, и Клава ставила мне укол в задницу. Проникающим в душу спокойным взором она в упор глядела на меня и говорила, выдавливая жидкость из шприца, санитарке, порхающей по вагону: -- Своди малого в туалет. Умой. Он в саже весь. В окно много глядит. А моет только чушку. Одной рукой обихаживать себя еще не умеет. Вот и умой его. Как следует умой. Охлади! И не когда-нибудь, а поздней ночью Анечка поперла меня в туалет, открыла кран и под журчание воды начала рассказывать свою биографию, прыгая с пятого на десятое. Биография у нее оказалась короткой. Очень. Родилась на Кубани, в станице Усть-Лабе. Успела окончить только семь классов, потом в колхозе работала, потом курсы кончила, медсестер, полгода уж санитаркой в санпоезде ездит, потому что места медсестер заняты... -- Во-от! -- напряженно добавила она и смолкла. Вдруг нервно рассмеялась: -- Война кончится, так и буду судна да утки подавать... медсестрой не успею... -- Успеешь! -- поспешно заверил я. -- На гражданке больных на твою долю хватит... Н-налечишь еще. -- И я начал заикаться и опрометчиво добавил: -- Ты доб-брая... -- Правда? -- подняла голову Анечка, глаза ее черные загорелись на бледном лице заметным ярким огнем, может, и пламенем. |
