Заметив, что ее фужер пуст, Эйдан подлил в него еще вина, но на этот раз с кровью смешивать не стал. Вольготно откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза, он с удовольствием потягивал содержимое фляжки. Все мускулы и мышцы расслаблены, на лице — выражение сладкой неги.

Второй бокал Зара только пригубила: ей не хотелось хмелеть.

— Ну, о чем хотела поговорить? Слышал, у вас тут казнь намечается… Заранее обидно, что столько крови пропадет! Ты бы хоть палача попросила собрать или хоть плаху не мыть.

— Эйдан, ты в своем уме! — и, помолчав: — А что, Отолору отрубят голову?

— Не, — рассмеялся вампир, одарив ее насмешливым взглядом болотных глаз, — и кто из нас дочь Советника и работает во Дворце заседаний? Этот тип изменник, верно? И дворянин. А как казнят дворян? Через усекновение головы. Конечно, его могут дворянства лишить, тогда плакала моя кровушка! Простой народ вешают. Остается слабая надежда, что его четвертуют… Твой отец как, жестокий тип?

Девушка пожала плечами: она и вправду не знала, никогда не задумывалась над этим, но надеялась, что Рэнальд Рандрин ограничится казнью. Удовольствие, если оно ему было нужно, он уже получил в фамильном замке во время допроса, превратившегося для бывшего помощника консула в изощренную пытку.

Постепенно разговор перешел в другую плоскость: Зара расспрашивала Эйдана о жизни в Айши, о том, тяжело ли быть вампиром в городе магов. Разумеется, оказалось, что нелегко, но вмешательство дочери Советника в судьбу клыкастого друга после сцены на набережной Шина благотворным образом сказалось на его положении. Он перестал быть существом, подлежащим уничтожению, заняв нишу 'падальщика правосудия'.

— Знаешь, ко мне даже кто-то из судейских приходил. Со стражниками и магом. Хорошо, что день был пасмурный, а то бы поглумились, мерзавцы! Нос воротили так, будто я кусок гнилого мяса. Бросили на пол какую-то бумагу и ушли. Да какое там ушли — сбежали, будто ветром сдуло! — вампир, не мигая, смотрел в лицо начинавшей дремать девушки. Густая, вязкая ночь давно объяла город, было уже заполночь. — Это они, оказывается, описание парочки сбежавших преступников принесли.

— А ты? — сонно пробормотала Зара. Она сидела за столом, подперев голову рукой.

— Один попался, другому повезло. Э, да ты уже спишь! Давай-ка я тебя домой отнесу, а то твой папаша от меня мокрого места не оставит.

— Спасибо, я сама.

— Какое там сама? До твоего дома далеко, не дойдешь. И не долетишь — заснешь и убьешься. Так что выбора у тебя нет.

Девушка молчаливо позволила взять себя на руки (не в первый раз, она даже знала, как устроиться поудобнее) и, стараясь не обращать внимания на холод тела и запах вампира, прикрыла глаза. Он сытый, кусать не будет, так что можно и вздремнуть.

Очнулась Зара уже в Старом городе, когда, замедлив движения, крадучись, Эйдан пробирался по улицам, тенью скользил вдоль домов, то замирая, то перепрыгивая из одного сгустка темноты в другой. Даже несмотря на свою ношу, он двигался легко и грациозно, как и подобает хищнику.

— Эйдан, спасибо, теперь я и ногами могу.

Вампир проигнорировал ее замечание, прислушался и юркнул на противоположную сторону улицы. С чего бы? Все оказалось проще, чем она думала, — патруль.

Затерялись в темноте блики фонарей, отзвучало эхо шагов и гулко бряцающих в такт им ножен. И снова тишина, и чернильная глубина зимней ночи, где, кажется, каждый редкий звук становится чище и звонче, а мистическое одиночество разлито по воздуху.

— Хм, а тебя дожидаются, — неожиданно заявил Эйдан, опуская свою ношу на мостовую. Зара почувствовала, как напряглись его мышцы — чувствует опасность.