|
И он зашагал дальше, изрыгая проклятия. По-видимому, происходящее доставляло ему удовольствие. Юлий повернул назад. Усилк все еще лежал на полу камеры. Юлий нагнулся, подхватил его, поставил в вертикальное положение. Усилк застонал. Видимо, он был в полубессознательном состоянии. Перекинув его руку через плечо, Юлий заставил его кое-как передвигаться. В коридоре, где все еще бушевал капитан, другие священники гнали перед собой свои жертвы. Никто не выражал недовольства внезапным перерывом в их повседневной работе. Они направились в темноту, как тени. Именно сейчас, в этой суматохе, появилась возмож-ность легко скрыться. А Усилк? Ярость Юлия затихла, и вместе с тем появилось чувство вины. Им овладело желание дока-зать Усилку, что он был искренен, предлагая ему помощь. Решение было принято. Вместо тюремных камер Юлий направился к своему жилищу. В его голове созрел план. Сначала нужно привести Усилка в чувство. Ничего и думать привести Усилка в спальню монахов. Там его быстро обнаружат. Есть более надежное место. Читая стену, он повернул не доходя до спален, толкая Усилка впереди себя вверх по изви-вающейся лестнице, которая вела в комнаты отцов- наставников. Высеченный рисунок, по кото-рому скользили пальцы, сообщал ему, где он находится. Он постучал в дверь отца Сифанса и вошел. Как он и рассчитывал, никого не было в комнате. В это время отец Сифанс был обычно занят в другом месте. Юлий много раз стоял перед этой дверью, но никогда не входил внутрь. Усадив Усилка возле стены, он стал шарить по комнате, ища лампу. Постоянно натыкаясь на мебель, он наконец нашел ее. Поворотом кремниевого колесика он высек искру и язычок пламени взметнулся вверх. Подняв лампу, Юлий огляделся. В одном углу стояла статуя Акха. В другом углу было оборудовано место для омовений. На полке лежало несколько предметов, и среди них – музыкальный инструмент. На полу расстелен коврик. И больше ничего. Ни стола, ни стульев. В тени располагалась ниша. Даже не заглянув в нее, Юлий догадался, что там находится кровать, на которой спит старый священник. Юлий принялся за дело. Он обмыл лицо Усилка водой из каменного кувшина и стал приводить его в чувство. Тот выпил воды, но его тут же вырвало. На полке лежала твердая лепешка из ячменной муки. Юлий отложил часть для Усилка, а сам съел остальное. Затем он осторожно тряхнул Усилка за плечо. – Прости меня за то, что я не сдержался. Но ты и сам виноват. А я в сущности дикарь. Ка-кой из меня священник? Сейчас ты видишь, что я говорил правду. Мы сбежим отсюда. В Твинке обвал и нас вряд ли хватятся. Усилк лишь простонал в ответ. – Что ты сказал? Как ты себя чувствуешь? Тебе ведь придется двигаться самому. – Тебе не удастся обмануть меня, монах, – Усилк взглянул на Юлия через щелки прищу-ренных глаз. Юлий присел перед ним на корточки. Усилк отпрянул. – Слушай, у нас нет пути назад. Попытайся меня понять. Мне ничего от тебя не надо. Я просто хочу помочь тебе выбраться отсюда. Мы сможем улизнуть через северные ворота, если оба будем одеты монахами. Я знаю жену одного охотника, Лорел, которая может приютить нас на время, пока мы будем привыкать к холоду. – Я никуда не собираюсь идти. – Ты должен идти. Сейчас мы находимся в комнате отца-наставника. Мы не можем оста-ваться здесь. Он не такой уж плохой старикан, но он обязательно донесет на нас, если застанет здесь. – Ты не то говоришь, Юлий. Твой не так уж плохой старикан умеет хранить тайны. Резко поднявшись, Юлий оглянулся и оказался лицом к лицу с отцом Сифансом, который бесшумно появился из ниши. – Отец… – Я отдыхал. |
