— Если господину графу я больше не нужен…

Наспех отдав честь и прежде чем граф сообразил запретить ему покинуть укрытие, Джино одним прыжком выскочил через пробоину, образовавшуюся в задней стене, приземлился довольно далеко от укрытия и со всех ног бросился прочь.

Джино в своем стремлении был не одинок. Из всех укрытий выскакивали охотники, они истерически кричали, но их крики тонули в реве моторов, трубных звуках, издаваемых слоном, и беспрестанном грохоте пушек.

Граф попытался встать со стула, но ноги не слушались его, и он только резко дергался. Рот на мертвенно-бледном лице был широко открыт, но не издавал ни звука. Граф не мог произнести ни слова. Он еще раз отчаянно дернулся, стул повалился вперед, и его сиятельство упал лицом на утоптанную землю, закрыв голову обеими руками.

В это мгновение броневик на полном ходу свалил переднюю стену и потащил ее за собой. Бешено вращавшиеся колеса проскочили в нескольких сантиметрах от простертого тела графа, осыпав его песком и камнями. Секунда — и броневик исчез.

Граф предпринял попытку сесть, и она почти увенчалась успехом, когда на остатки укрытия налетел огромный разъяренный слон. Одной ногой он слегка задел графа по плечу. Граф взвыл, как пилорама, и снова растянулся на полу. Слон находился уже далеко, он продолжал преследовать на полной скорости уносившийся к горизонту броневик.

Земля снова вздрогнула, снова приближалось что-то тяжелое. Оглушенный, ошалевший и парализованный страхом граф распластался на полу укрытия и пребывал в таком положении до тех пор, пока над ним не оказался капитан и заботливо не спросил:

— На сей раз дичь была по вашему вкусу, полковник?

Даже после того как Джино вернулся, поставил графа на ноги, отряхнул с него пыль и посадил на заднее сиденье «роллс-ройса», из осипшей глотки графа все сыпались, лились потоком угрозы и оскорбления:

— Выродок и трус! Вы забыли свой долг, это полная безответственность! Вы виновны в том, что дали им уйти и оставили меня в смертельной опасности…

Граф уже был усажен на подушки заднего сиденья «роллс-ройса», «роллс-ройс» давно уже мчался в лагерь, а прощальные залпы в адрес капитана все изрыгались:

— Да, вы безответственный дегенерат, вы трус и большевик, я буду лично командовать расстрельным взводом…

Голоса его уже не было слышно, но и скрываясь за линией горизонта, граф все еще продолжал жестикулировать здоровой рукой.

Слон гнался за ними по пустыне еще долго после того, как танки отказались от преследования. Постепенно старый самец тоже стал отставать и прекратил погоню. Но, даже доведенный до полного изнеможения, он по-прежнему хлопал ушами и грозил хоботом, то есть вел себя почти как человек, вызывающий врага на поединок.

Когда они оторвались наконец от слона, Гарет почтительно с ним попрощался, оставив эту высокую черную скалу стоять среди блеклой пустыни. Пригнувшись к башне, чтобы укрыться от ветра, он прикурил две сигары и одну протянул Джейку.

— Отличная работа, старина. Двух нечестивцев мы раздолбали, остальным вправили мозги.

— Повтори, не понял, — сказал Джейк, благодарно затягиваясь сигарой.

— В следующий раз эти танкисты припустят за нами, ни с чем не считаясь, и не отстанут от нас, как свора кобелей от суки.

— И что тут хорошего? — спросил Джейк, вынув ради этого сигару изо рта.

— Это в самом деле очень хорошо.

— Да ладно, меня не одурачишь.

Еще несколько минут Джейк вел броневик по направлению к горам в полном молчании, потом вдруг недоуменно покрутил головой.

— Раздолбали? А что это за слово такое?

— Только что выдумал, — сказал Гарет. — Выразительное, правда?

Граф лежал на своей койке лицом вниз, на нем были только шелковые трусы нежно-голубого цвета с вышитым фамильным гербом.