Находясь под защитой толстой брони, он испытывал прилив уверенности и мужества.

— Вперед, на Сарди, где мы кровью впишем новые славные страницы в историю Италии! — такими словами он обозначил происходящее, и лицо Джино приняло собачье выражение.

Но сейчас, в сгущавшейся тьме, на каменистой дороге, под отвесными стенами гор, над которыми виднелась лишь узкая полоска пурпурного неба, у графа возникли серьезные сомнения в правильности предпринятого им безумного шага.

Он смотрел из башни расширенными от этого прозрения глазами, каска плотно сидела у него на ушах, правой рукой он так сжимал рукоятку «береты», что косточки пальцев побелели, как слоновая кость. У его ног скорчился Джино, он прилагал все усилия к тому, чтобы ни одна часть его тела не оказалась снаружи.

В этот момент затрещал пулемет, звук отражался от обрывистых склонов ущелья.

— Стой! Стой, говорю! — крикнул граф водителю. Пулемет стрелял совсем рядом. — Здесь мы развернем штаб батальона, — заявил граф. Джино приподнял голову и одобрительно кивнул. — Пошлите за майором Кастелани и майором Вито. Пусть немедленно доложат мне обстановку.

Джейк проснулся от того, что кто-то тронул его за плечо. Свет фонаря ударил ему в глаза. Чтобы решиться и сесть, ему потребовалась вся сила воли, он откинул одеяло и зажмурился от бьющего в глаза света. От холода задеревенел каждый мускул, казалось, что голова набита ватой, — так он устал. Джейк не мог поверить, что уже наступило утро.

— Кто это?

— Это я, Джейк. — И он увидел темное встревоженное лицо Грегориуса.

— Убери этот чертов фонарь.

Внезапно сел и Гарет. Они спали рядом на одном куске драного брезента на грязном полу землянки.

— Что происходит? — проворчал Гарет, тоже ничего не соображая.

Грегориус отвел фонарь в сторону, и перед ними оказалась тонкая девичья фигурка. Сара дрожала от холода, она насквозь промокла и выпачкалась в грязи. Ноги и руки ее были исцарапаны колючками и ветками, брючки — изорваны.

Она упала на колени рядом с Джейком. Он видел, что в глазах ее стоит неизбывный ужас, губы дрожат, а рука, которую она положила Джейку на плечо, холодна, как у мертвеца.

— Мисс Камберуэлл! Они схватили ее… — выдохнула она, голос ей не повиновался.

— Ты должен остаться здесь, — сказал Джейк, когда они бежали к «Свинке Присцилле», которая стояла на расстоянии чуть более полутора километров от окопов. — На рассвете будет наступление, ты нужен здесь.

— Нет, Джейк, я поеду, — ответил Гарет спокойно, но твердо. — Как ты можешь думать, что я буду сидеть здесь, когда Вики… — И прервал себя. — Я присмотрю за тобой отеческим оком, старина, — вернулся он к своему вечному ироническому тону. — А рас и его ребятки пусть испытают свою судьбу.

Пока он говорил это, они добежали до броневика, стоявшего на разбитой бомбой земле. Джейк начал стаскивать с него брезентовый чехол, а Гарет отвел в сторону Грегориуса.

— Как бы то ни было, до рассвета мы должны вернуться. Если не вернемся, ты знаешь, что делать. Бог свидетель, за последние дни у тебя практики хватало.

Грегориус молча кивнул.

— Держись, сколько сможешь. Потом отходи вверх по ущелью, последний акт состоится там. Ясно? Надо продержаться до полудня завтрашнего дня. И мы можем сделать это независимо от того, есть у них паршивые танки или нет. Ведь можем?

— Да, Гарет, можем.

— И еще одно, Грег. Я обожаю твоего дедушку, как собственного брата, но не спускай с него глаз. Даже если для этого тебе придется его связать.