Гарет похлопал юношу по плечу, переложил взятую в бою итальянскую винтовку в здоровую руку и поспешил к броневику, на который Джейк уже подсаживал Сару.

«Свинка Присцилла» проезжала последние несколько сотен метров по крутому ущелью. Команды харари работали при свете факелов. Они находились здесь с вечера, с того времени, когда Гарет и Джейк услышали рев приближавшихся танков.

Несмотря на то, что все мысли Гарета были заняты Вики, он все-таки почти машинально отметил: рабочие команды справлялись с заданием хорошо. Противотанковые заграждения выше человеческого роста были сложены из самых больших, тяжелых валунов, которые только можно было спустить сверху. Оставалась лишь узкая щель, через которую и проехал броневик.

— Сара, скажи им, чтобы заделывали проход. На броневиках нам в ущелье больше не спускаться, — спокойно сказал Гарет.

Она передала его указания старшему, который стоял на самом высоком месте противотанковой стены, он сделал ей знак, что понял, и отвернулся, продолжая руководить работой.

Джейк выехал из естественных гранитных ворот ущелья, перед ними лежала блюдцеобразная равнина и город Сарди.

Город горел. Джейк остановился, они поднялись на броневик и смотрели на полыхавший огонь, который освещал темные подбрюшья облаков багровыми бликами.

— Жива ли она? — высказал вслух свои страхи Джейк.

— Если рас Кулла был там, когда ее схватили, то она мертва, — ответила Сара.

Повисло молчание. Мужчины вглядывались в ночь, охваченные яростью и ужасом.

— Но если он прятался в горах, как это у него в обычае, и ждал, когда его люди одержат победу, чтобы явиться к ним только потом… в этом случае они не осмелятся начать казнь без него и лишить его удовольствия посмотреть, как работают его дойные коровы. Я слышала, что они своими маленькими ножами могут снять кожу с человека с головы до пяток, а он будет жить еще много часов.

Джейк содрогнулся.

— Я думаю, нам пора двигаться, если ты готов, старина, — сказал Гарет. Джейк сделал над собой усилие, очнулся и опустился на водительское сиденье.

Пока Грегориус Мариам пробирался обратно на передовую, в небе, казалось, блеснули лучи обманного рассвета.

Рядом с узкими окопами шевелились темные фигуры, один из телохранителей раса, несший чадящую парафиновую лампу, с облегчением приветствовал Грегориуса.

— Рас спрашивал вас.

Грегориус последовал за ним по траншее, осторожно ступая между людьми, вповалку спавшими на грязном дне окопа.

Рас сидел, завернувшись в одеяло, в одном из больших окопов, расположенном чуть в стороне от главной траншеи. От дождя его прикрывали лоскутья кожаного шатра, перед ним дымил маленький костерок. Тут же находилось человек двенадцать его офицеров. Когда Грегориус опустился на колени, рас поднял глаза.

— Белые люди ушли? — спросил рас и закашлялся сухим старческим кашлем, от которого сотрясалось все его тщедушное тело.

— Они вернутся на рассвете перед наступлением противника, — кинулся на защиту Грегориус и объяснил, чем вызвано изменение планов.

Рас, не отрывая глаз от огня, кивнул, а когда Грегориус умолк, заговорил ворчливым, недовольным тоном.

— Это знамение, я по-другому это и не рассматриваю. Слишком долго слушал я советы англичанина, слишком долго сдерживал пламя, бушующее у меня в груди, слишком долго я отступал, как трусливый пес. — Он снова мучительно закашлялся. — Хватит бегать от врага! Пора сражаться! — Приближенные раса гневно заворчали и придвинулись к нему. — Иди к своим людям, разбуди их. Пусть огонь зажжется в их душах, пусть сталь засверкает в их руках.