Де Боно знал, но не придавал значения тому обстоятельству, что около семидесяти лет назад британский генерал Нейпир предпринял поход на Мэгдэлу, имея в своем распоряжении менее пятидесяти тысяч человек, по дороге встретил и наголову разбил всю эфиопскую армию, штурмовал горную крепость, освободил находившихся там британских пленных и отступил в полном порядке.

Такие героические деяния в голове де Боно просто не укладывались.

— Каро, — генерал положил руку на расшитое золотом плечо адъютанта, — мы должны сочинить ответ дуче. Надо заставить его понять наши трудности.

Он дружески сжал плечо своего помощника, и, как только принялся диктовать ответное послание, его лицо озарилось привычной улыбкой.

— «Дорогой и глубокоуважаемый вождь, прошу Вас принять уверения в моей бесконечной преданности Вам лично и нашему славному отечеству — Италии».

Капитан поспешно схватил блокнот и начал прилежно скрести бумагу пером.

— «Не сомневайтесь также и в том, что я денно и нощно не щажу своих сил для…»

Только после двух часов напряженных творческих усилий генерал наконец-то был удовлетворен их результатом — цветистым и витиеватым отказом выполнять приказания дуче.

Генерал перестал ходить из угла в угол и мягко улыбнулся капитану:

— Хотя мы и не готовы к крупномасштабному наступлению, но начать подготовительные операции в наших силах, а это послание поможет нам ублаготворить дуче.

Генеральский план вторжения, когда он был наконец завершен, отличался той же проработанностью деталей, что и все другие его приготовления. Сама История требовала, чтобы основной удар был нанесен по Адуа. На военных складах в горах уже лежал привезенный из Италии мраморный монумент с выгравированной надписью: «Погибшие в Адуе отомщены…» Для даты было оставлено место.

Однако согласно плану предусматривался и фланговый удар несколько южнее, через один из немногих проходов в центральный горный массив. Это было ущелье Сарди. Словно прорубленная топором, взбиралась эта теснина круто вверх, она-то и образовывала проход, по которому армия могла достичь плоскогорья, находившегося на высоте свыше двух тысяч километров над пустыней. Первая часть этой операции предполагала захват подступов к ущелью Сарди, и особое значение здесь, в этой безводной накаленной пустыне, приобретало обеспечение войск водой.

Генерал подошел к крупномасштабной карте Восточной Африки, занимавшей целую стену в его кабинете, и ткнул указательным пальцем цвета слоновой кости в маленький кружок, единственный в пустом пространстве ниже гор.

— «Колодцы Халди», — громко прочитал он название. — Кого же мы туда пошлем?

Капитан поднял голову от блокнота и уставился на пятнышко на карте, со всех сторон окруженное неприступным желтым цветом пустыни. Он уже провел в Африке достаточно времени и понимал, что это означает: он знал только одного человека, который желал бы там оказаться.

— Белли, — сказал он.

— А, — протянул генерал, — граф Альдо Белли, пожиратель огня.

— Паяц, — сказал капитан.

— Не торопитесь, каро, — мягко попенял ему генерал, — вы слишком категоричны. Граф — выдающийся дипломат, три года он был послом в Сент-Джеймсе, в Лондоне. Он из старинной и благородной семьи и очень, очень богат.

— Ветрогон, — упрямо сказал капитан, и генерал вздохнул.

— Он — личный друг Бенито Муссолини.