Мысленно перекрестившись, Агнес открыла дверь и двинулась вниз.

Гордон ждал ее у лестницы. Он успел переодеться в шелковистый шерстяной костюм и ослепительно белую рубашку с шелковым в полоску галстуком.

Молодые простились с гостями — коротко и дружески. Единственное, что неприятно поразило Агнес, это поведение Лоры. Та при прощании поцеловала Гордона прямо в губы и, вынув из сумочки изящный кружевной платочек, прямо-таки по-родственному вытерла оставшийся от помады след.

Тот нахмурился, уклоняясь, но Лора сделала вид, что не замечает этого. На глазах у всех она подхватила Гордона под руку и, прижавшись к нему, сказала со значением:

— Адрес ты мне оставил, так что в случае необходимости я тебя найду…

Свидетели этой сцены обменялись многозначительными взглядами, в то время как Агнес бросало то в жар, то в холод.

Когда молодожены вышли на крыльцо, она холодно спросила Гордона:

— Так ли это было необходимо?

— Что именно? — не понял он.

— Эта сцена… с твоей секретаршей.

Агнес нарочито придала своему голосу холод и отвращение — ей не хотелось, чтобы он заметил, как она уязвлена.

— Ревнуешь, дорогая! — устало усмехнулся Гордон. — А все потому, что она не боится показать себя женщиной, а ты страшишься этого больше всего на свете.

Агнес, на мгновение оторопев, все же смогла натянуто улыбнуться и, повернувшись к гостям, помахать им на прощание рукой.

В дорогу они отправились все на том же «роллс-ройсе». На этот раз машину вел сам Гордон. Агнес еще раз поразилась его способности играючи брать барьеры, которые другим могли показаться непреодолимыми. Этот человек проделал свой головокружительный путь с городского дна до вершин социальной лестницы, не имея ни преимущества в рождении, ни денег, ни положения. Но он держался так естественно, пожимая руку шоферу и искренне благодаря за тяжелый труд собравшихся вокруг них служащих имения…

Агнес отметила эти черты его характера буквально с первого же дня знакомства, и для нее они были ценнее любых денег и происхождения.

Так почему же, даже после того, как они стали мужем и женой, Гордон был так холодно вежлив с ней, так жесток? Ведь он не мог не понимать, что ей сейчас трудно, как никогда. А может быть, он только теперь осознал, какую страшную ошибку совершил? Может быть, даже ему стало ясно, что брак без желания и любви — это ад, каким бы внешним комфортом он ни был обставлен?

Ослепительно улыбаясь, Гордон распахнул перед ней переднюю дверцу, и только играющие на скулах желваки выдавали всю глубину его раздражения и недовольства.

Как бы то ни было, гости, кажется, уверились в правдоподобии разыгранной перед ними семейной сцены и проводили их прощальными возгласами.

Едва они отъехали, улыбка сошла с лица Гордона.

— На твоем месте я бы поспал, — сухо предупредил он. — Нам предстоит долгий путь.

«Куда?» — хотела спросить Агнес, но гордость помешала ей сделать это. Если он дает ей понять, что не хочет разговаривать, то не услышит ни слова.

«И все-таки, куда же мы едем?» — подумала она вяло и окинула тусклым взглядом серое полотно дороги. Наверное, в аэропорт Хитроу, а оттуда — на один из фешенебельных морских курортов, где пополнят ряды скучающих супружеских пар и где их отчуждение будет не так бросаться в глаза.

Покоряясь судьбе, она откинулась в кресле и смежила веки. В голове царила сумятица мыслей и образов: она сама в подвенечном платье перед зеркалом, шум голосов в бальном зале, череда незнакомых лиц, обрывки разговоров, посвященных преимущественно финансовым проблемам.

«Что я наделала? — подумала вдруг Агнес. — О Господи, что я наделала?» Но у нее уже не было сил даже на отчаяние.