В мужчине сила, в женщине слабость – ответил когда то основоположник научного коммунизма на вопрос шуточной анкеты, невзначай сформулировав нешуточный принцип, на котором по традиции стоит человеческая природа.

В России, как всегда, все «наоборот»: российская реальность поменяла детей природы местами. В мужчине не чувствуется патентованной силы, и потому эту силу ищет в себе женщина. Не писаная красавица и не Магдалина с косичкой, а двужильная конь баба, в морщинах, с иссохшей грудью, с распяленным ртом, с дощатыми углами плеч, со звонкими топорищами ключиц, с животом в рубцах. Только такая и справится.

– Вставай, мужик, дурак, какой ты глупый –

Замерзнешь, задубеешь, заскулишь…

Тебя целую крепко прямо в губы

Прогоркло, пьяно дрогнувшие лишь.

Такая оживит. Мертвого поднимет! Тут тебе не в горящую избу и не коня на скаку, тут – из духовного Чернобыля выволакиваться надо, и железных коней укрощать пожутче есенинских. И не традиционными средствами (соловей… роза… – в наших то широтах?!), а тем спасать, что порождает и «соловья», и «розу», и весь эротический арсенал лирики на нашем колотуне.

«Ибо Эроса нет, а осталось лишь горе – любить».

Она любит. «Невидяще, задохнуто, темно. Опаздывая, плача, проклиная. До пропасти. До счастия. До края…»

Нижегородка Елена Крюкова, стихи которой я цитировал, – ярчайшее дарование в лирике последних лет. Но я не о «лирике». Я о женской душе, которая соединяет в нас концы и начала, упрямо вчитывая «русское Евангелие» в нашу неповторимую жизнь.

Лев Аннинский

ФРЕСКА ПЕРВАЯ. ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ

«Бушуют окрест горы ветреные бури,

а туманное покрывало не шелохнется».

о. Павел Флоренский, «Иконостас»

«…Я выплыла в людское море…»

…Я выплыла в людское море

Из этой гавани табачной,

Где керосином пахнет горе

И в праздники – целуют смачно.

Я вышла – кочегар метели –

Из этой человечьей топки,

Из этой раскладной постели,

Где двое спят валетом знобким.

Я вылетела –

в дикий Космос –

Из ледяного умыванья

Под рукомойником раскосым,

Из скипидаром – растиранья

При зимней огненной простуде,

Из общих коридоров жалких,

Смеясь и плача, вышла в люди

Из той людской, где все – вповалку.

ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ. МЕТЕЛЬ

Я была такой маленькой, маленькой.

В жгучей шубе пуховой.

Непрожаренной булочкой маковой

в пирожковой грошовой.

Тертой в баньке неистовой матерью –

Чингисханской мочалкой.

Оснеженной церковною маковкой –

занебесной нахалкой.

Над молочными стылыми водами… –

плодными ли, грудными… –

Я шагала январскими бродами

и мостами пустыми.

Грызла пряник на рынке богатеньком –

винограды в сугробах!..

Надо мной хохотали солдатики,

за полшага до гроба…

Пил отец и буянил торжественно…

Мать – мне горло лечила…

Я не знала тогда, что я – Женщина,

что я – Певчая Сила.

Мне икру покупали… блины пекли!..

Ночью – корку глодали…

Вот и вылились слезы, все вытекли,

пока мы голодали…

Это после я билась и мучилась,

била камни и сваи…

Я не знала, что – Райская Музыка,

что – в Раю проживаю…

Что снега васильковые мартовские

под крестами нечищеными –

Это Рай для хохочущей, маленькой,

херувимочьей жизни…

Светлый Рай!.