— Мне страшно, — призналась Саулина.

— Чего ты боишься?

— Сама не знаю.

Она дрожала как в лихорадке. Такое состояние охватывало ее всякий раз, когда она ждала наказания или ощущала опасность. В Корте-Реджине поговаривали, что у Саулины нюх на несчастья, как у животных, умеющих предчувствовать беду. Телега остановилась.

— Мы у ворот, — прошептал Рибальдо ей на ухо.

Он и сам напоминал натянутую струну, но в тайнике из сена им ничто не угрожало. Снаружи его поджидали друзья во главе с Обрубком из Кандольи, готовые прийти на помощь.

Рибальдо прикинул, что телега уже движется по берегу канала в направлении Мельничной площади. Но путь к свободе внезапно оборвался. Телега остановилась, мешковину отбросили рывком, и закатный свет, хлынувший потоком, больно ударил по глазам Саулины и Рибальдо, слишком долго просидевших в полной темноте.

— Можете выходить, синьор, — сказал крестьянин с елейной улыбкой.

Молодой человек высунулся из укрытия, чтобы глотнуть свежего воздуха, и прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит. Он увидел Обрубка из Кандольи и его друзей на барже, приставшей к берегу.

— Мы приехали, да? — с сожалением спросила Саулина.

Рибальдо не успел даже рта раскрыть для ответа, потому что в тот же миг в золотисто-багровых сполохах заката блеснули ружейные стволы и мундиры военных.

— Ни с места! — прогремел голос с сильным французским акцентом.

Крестьянин скатился с телеги.

— Спасибо, друг, что доставил нам похитителя девочки, — сказал ему солдат.

Саулина смотрела на солдат со вскинутыми ружьями, не понимая, что происходит, а тем временем с баржи на берег начали спрыгивать люди, кто-то помогал спуститься Обрубку из Кандольи.

— Гражданка Виола? — громовым голосом продолжал жандарм. — Этот человек вас похитил.

— Черта с два он меня похитил, — живо откликнулась она. — Этот человек спас меня и собирался отвезти домой!

Командир отряда, сбитый с толку таким ответом, отдал своим людям приказ опустить оружие. В эту минуту Рибальдо могучим прыжком преодолел бортик телеги и побежал. Солдаты начали стрелять, на белой рубахе молодого человека расплылось кровавое пятно, и он рухнул на землю.

Саулина бросилась к нему, склонилась над ним и положила его голову к себе на колени. Ее золотисто-желтое платье окрасилось кровью.

— Они тебя ранили, бедная моя любовь, — прошептала она, целуя его в губы.

Он не ощущал боли, но силы покидали его. Ему удалось улыбнуться.

— Возвращайся к своей опекунше, — сказал он.

— Это все из-за меня, — зарыдала Саулина. — Я не могу тебя так оставить. Никогда себе этого не прощу!

— Ты тут ни при чем. Уходи, прошу тебя.

Каждое слово давалось ему с трудом, жизнь покидала его.

Саулина это чувствовала.

— Ты ведь мне обещал, помнишь? Ты мне слово дал, — ухватилась она за последнюю ниточку, связывающую их.

— Я всегда держу данное слово.

Саулина тихо плакала, поглаживая его светлые кудри.

— Я знаю, — сказала она.

Военные окружили их.

— Поднимитесь, гражданка, — обратился к ней офицер. — По приказу генерала Бонапарта мы должны препроводить вас в дом Джузеппины Грассини.

— Мы туда и направлялись. Позовите кого-нибудь. Разве вы не видите, что этот человек умирает? — Ею двигала какая-то неслыханная дерзость отчаяния.

— Уходи, Саулина, — попросил ее Рибальдо еле слышным шепотом.