И он тут же достал телефон и показал её канал на Youtube — он назывался Gеnакrокоdil.

Филипп вспомнил мамину «гармошку» и усмехнулся про себя: в чувстве юмора Клочковой не откажешь.

Звали её, кстати, Настя. Такое нежное имя — поразительно.

…Лес вдруг кончился, открылось поле. Широкое поле и за ним — туман: будто мир не загрузился, абсолютное ничего.

— Хочешь туда? — спросил папа, и Филипп кивнул.

И они пошли. Папа впереди — и Филипп за ним, ступая по папиной тонкой, совсем ещё юной лыжне. Даже совсем ещё не лыжня — след одинокого лыжника; но за Филиппом тянется уже вполне конкретный путь; в два раза уверенней.

Вряд ли, конечно, кому-то придёт в голову тоже пойти сюда, но вдруг? Почему-то казалось, что теперь они не просто катаются, а делают полезное дело. Филипп опять вспомнил детское, как он тогда рисовал узоры по целине своими маленькими лыжами с креплениями-петлями.

И тут папа обернулся и сказал: хочешь вперёд? Меняемся?

И Филипп пошёл первым. Лыжи полностью скрывались под снегом, только носки торчали — и сверху на них набивался пушистый снег. Филипп взрывал этот снег, как бульдозер, шёл вперёд. Нужно было держать ноги параллельно — раньше, по папиным следам, это получалось само, но он теперь первый и должен следить. Детское чувство — первый, первооткрыватель, покоритель снегов, Амундсен и Нансен… обернулся, посмотрел на папу — всё ли в порядке? И вдруг увидел его сосредоточенное лицо.

И понял, что папе, на самом деле, не так и просто. Он же после болезни — и сразу такая нагрузка, Филипп как-то об этом не подумал.

— Всё нормально? — спросил он.

Папа кивнул, показал большой палец в перчатке: да, отлично.

Минутная тревога улетела, но её место сразу же заняла простая, в общем-то, мысль. Филипп думал, что папа уступил ему «первопроходство» — как маленькому, чтобы ему было интересно. А ведь, скорее всего, папе на самом деле легче сейчас идти вторым, уже по его лыжне.

«Я прокладываю лыжню для папы», — подумал Филипп.

Как странно.

Дошли до одинокого деревца — совсем маленькое, чуть выше Филиппа.

— Надо же, дубочек, — сказал папа. — Откуда здесь взялся?

Филипп вдруг представил — что через много лет дуб вырастет огромным. Интересно, останутся тут этот лес, это поле? Будет красиво: огромный дуб.

Обогнули его и пошли назад. Возвращаться обратно по той же лыжне было весело — лыжи уже скользили по-настоящему. Они с папой и правда оставили после себя неплохую трассу! Не очень далеко — но вдруг кто-то тоже захочет пройти по полю, а след к дубочку уже есть, четыре раза прошли, надёжная лыжня.

Потом долго ещё шли по лесу, и хотелось уже домой, Филипп стал прикидывать расстояние — сколько ещё осталось? Успеют ли до темноты?

И в конце — подъём на горку, Филипп пошёл было ёлочкой, но сдался — и повернулся боком, лесенкой. Зато папа легко-легко поднялся наверх и даже не запыхался!

Филипп засмеялся про себя: он-то думал! Всё же прокладывание лыжни было скорее игрой, сил у папы вполне достаточно. Но — возможно… лет через двадцать… нет, через тридцать. Когда-нибудь — ещё очень нескоро — Филиппу реально нужно будет идти впереди него, как старшему.

Дома, конечно, ели блины, и ноги гудели приятной усталостью. А потом Филипп увидел — Клочкова добавила новое видео.

И хотел уже идти в свою комнату, послушать. И тут мама спросила — Филя, а у тебя есть новые записи? Как ты играешь?

И он вдруг сказал — моих нет, но послушай, как у нас там девочка одна играет. Она на четвёртом курсе, выпускается в этом году, Настя Клочкова.