Чтобы отвечать на вопросы Селены, ему приходилось копаться в памяти и размышлять. «Я уйду первой, Самуил. Не трать понапрасну время, которое у тебя осталось», – сказала Надин за несколько дней до начала агонии. Вспоминая свое прошлое, Самуил с болью осознал, что действительно зря потратил время и, покинув этот мир, оставит лишь пыльный след, который исчезнет с первыми лучами солнца. Он ничего ни для кого не сделал. До того как в дверь его дома постучалась Анита, он восемьдесят с лишним лет просто наблюдал за миром, защищаясь от неопределенности за расчетливой осторожностью. Сиротское эмигрантское детство сделало его замкнутым; Самуил нашел убежище в музыке. Надин говорила, что равнодушие – один из самых страшных грехов и рано или поздно его придется искупать. И была права. В старости этот грех принял вид упорного демона, донимавшего Самуила в кошмарах и в моменты тишины, когда его охватывало одиночество. «Как бы я хотел начать все сначала», – думал Самуил, представляя себе другую жизнь, подобную той, что прожила Надин, – полную наслаждений, страданий, риска, испытаний и падений, смелую жизнь.

– Мы с Надин прожили вместе десятки лет, но каждый из нас находился в собственном мире. И все равно я очень по ней скучаю, – сказал он Селене.

– Удивительная женщина. Как по ней не скучать…

– Она не должна была умереть раньше меня. В первые месяцы вдовства она мне являлась. Я не склонен фантазировать и не верю в духов, но точно вам говорю, что видел, как Надин ходит по комнатам, поднимается по лестнице, садится за стол. Теперь я не вижу ее с той же ясностью, но иногда чувствую, что она рядом. Вы знаете, что такое происходит и с Анитой, когда она воображает сестренку?

– Да. Мы делали ей психологическое обследование в Тусоне, потому что она отказывалась от еды, разговаривала сама с собой, не играла с другими детьми и писалась в постель.

– Простыни она больше не мочит, – перебил Самуил.

– Я рада, потому что она из-за этого жутко страдала.

Бабушка Эдувихис объяснила, что Анита начала разговаривать с сестрой после аварии, рассказала Селена. В Сальвадоре девочка несколько месяцев лечилась у школьного психолога и делала первые шаги, чтобы смириться со смертью Клаудии, но тут случилось путешествие в Соединенные Штаты. Обследование показало, что у Аниты сбой в эмоциональном развитии. Как и всем детям, которых разлучили с семьями, ей требовалась терапия, но на это не было денег.

– Я позабочусь о том, чтобы терапию начали, как только это станет возможным, – пообещал Самуил. – Думаю, присутствие Клаудии утешает Аниту, как меня – присутствие Надин. Своего рода смесь любви и желания помнить. Анита не сумасшедшая, а у меня, уверяю вас, нет болезни Альцгеймера.

– Ну конечно нет! – воскликнула Селена. – Меня нисколько не удивляет, что нас посещают духи, – у меня ведь тоже бабушка ясновидящая. А вдовство всегда тяжело переносить. Вам бывает одиноко?

– Раньше да, очень часто. А теперь нет. Благодаря вам я стал счастливее, чем за все последние годы. Под конец жизни у меня появилась цель. Теперь на мне большая ответственность, и я могу искупить свой грех равнодушия.

– Ответственность за Аниту?

– Да. Селена, какой чудесный подарок вы мне сделали!

* * *

В третий вторник сентября Селена неожиданно позвонила Самуилу. Вероятно, что-то важное: обычно они общались по субботам. Взволнованный голос подтвердил его подозрения.

– Самуил, вы сейчас один?

– Да, в кабинете.

– Закройте, пожалуйста, дверь. Это конфиденциальный разговор.

– Секундочку… Анита слышит через стены, а что не слышит – о том догадывается.