Отодвинув всю мебель к дальней стене, мы скатали ковер. И остались поодаль, когда Карлос начал чертить мелом символы на полу. Мара держала меня за руку и напевала какие-то заклинания, удерживая Мглу подальше от нас. Паутина Мглы внутри меня гудела от истощающей активности, потрескивая и изгибаясь дугой по нервам и суставам, в то время как энергия из узла с жужжанием пронзала тело насквозь. Я смотрела, как тьма окутывает меловые символы. Чуть погодя Карлос махнул Эдварду, и они принялись толкать орган. Судя по рычанию и приглушенным звукам, работка была не из легких.

Камерон бросился на помощь, но Карлос его не пустил.

— Лучше мы вдвоем, — растянул он губы в улыбке. — Мы не меньше его погрязли в злобе.

Когда орган оказался в метре от стены, Эдвард отступил назад. На его лице и шее проявились тонкие белые рубчики, которых я не видела прошлой ночью. Карлос пополз по полу, напевая низким голосом, вычерчивая аккуратный круг из рун и символов, которые вились и соединялись в бесконечную сияющую спираль, огораживающую его самого и орган.

Потом Мара начала свой круг, внутри и снаружи первого, занимая большую часть комнаты. Она бормотала на ходу, оставляя за собой мелом хвост тусклых искр, которые отталкивали тьму к тяжелому, нарастающему шторму вокруг органа. Напротив двери сохранилось небольшое отверстие. Я подошла к нему и встала рядом с Марой лицом к выходу. Я чувствовала, как нарастает сила органа.

— Запах крови, чтобы привлечь его, — сказал Карлос и посмотрел на нас с Марой.

Мара зло глянула в ответ. Карлос перевел взгляд на меня и потянулся к моей руке.

— Нет, — рявкнула Мара, ее слова были из яркого искрящегося золота. — И не моя. Ты знаешь.

Эдвард поднял вялую руку.

— Не будь жестоким, Карлос. Не стоит отплачивать нашим друзьям такой монетой. Я дам свою, если она у меня еще осталась.

— Может, твой друг внизу? — предложил Карлос. — Я мог бы позвать его сюда.

Я попыталась изобразить яростный взгляд.

— Это не честно.

Карлос зарычал.

— Честно…

Камерон заговорил было, но Карлос взглядом заставил его умолкнуть.

— Ну ладно. Камерон, открой дверь нашему гостю.

Камерон подошел по краю круга к Карлосу, бормоча что-то, скорее похожее на проклятия, чем на заклинания, вынул маленький нож из кармана. И полоснул им по правому запястью.

Ничего не произошло. Потом Карлос закрыл глаза. Он двигал губами, но не издавал ни звука. Его грудь вздымалась словно от тяжелых усилий, и темные, густые капли крови налились по краям раны, потом упали на разгоряченный пол. Они ударились громко, как стекло. Карлос взмахнул рукой, темные капли рассыплись по зеркалу и регистрам органа со звоном бьющегося кристалла.

Тишина и тошнотворный запах гниющей крови завладел нами. Я, задыхаясь, выкрикнула:

— Сергеев. Григорий Сергеев. У меня твое вместилище. Приди и возьми его.

Ветер с ревом вырвался из пола, и в дверь метнулась фигура. Она пересекла край первого круга, несясь ко мне. Мара упала на колени и одним словом закрыла свой круг. Мгновенно выросла стена белого света. Фигура из Мглы ударилась о барьер и отшатнулась с разочарованным воем, превращаясь в моего призрачного клиента, запертого между двумя магическими кругами.

Он шумно проклинал нас всех на русском. Камерон стоял у двери, связанный заклинанием, я пряталась за Марой, раздавленная испепеляющей ненавистью духа и надломленная собственным страхом, болью и изнеможением.

— Он ничего тебе не сделает, пока круги целы, — прошептала Мара, а я держалась за ее плечи. — Рискует только Карлос, но ни один призрак не станет пробовать на вкус ярость некроманта без веской причины.