Как бы там ни было, но кармический год разрушил былой контакт в семье, разрушил мое последнее соавторство, разрушил все иллюзии о быстром продвижении структурного гороскопа по Руси. Меня били все, кому не лень. Какая-то Степанова била меня по тиражам, какой-то Фоменко опережал меня в исторической теме и своей "Империей" полностью перекрывал мои "Поиски империи". Я вновь был одинок и никому не нужен.

Таким образом, только-только вступив в индивидуалистический возраст Змеи, я резко ужимаю свой исконный коллективизм, обретаю тягу к написанию длинных книг и пренебрежение к любимому мной жанру научных статей.

Путешествие во времени

Итак, в 1997 году я обретаю освобождение. Главным пунктом в этом освобождении стало окончательное утверждение на пути индивидуализма. Я больше не мог рассчитывать на чью-либо поддержку, только сам на себя. Не скажу, что от такого оборота я испытал большую радость. Во-первых, была недописана и, соответственно, не издана грандиозная работа "Поиски империи". Во-вторых, я попросту не умел и не хотел быть в одиночестве. В-третьих, мой личный упадок совпал с упадком всей астрологической тусовки, а другой у меня не было.

Не сбывались прогнозы по экономическому росту, не сбывались прогнозы по всенародному ликованию... Всё тяжелее была обстановка в семье. Сжав зубы, я мчался к окончанию книги. Увы, благодарности за мощный и качественный финиш не последовало. Вместо благодарности я имел скандал, потрясший меня до основания.

Вспоминая свои предыдущие годы Быка (1973, 1985), я не слишком расстраивался. В 1973 году я стал комсоргом стройотряда и впервые встретился с той, что станет моей первой женщиной (через год). В 1985 году я ещё очень робко сближался со своей будущей женой, продолжал писать роман (старые долги), и совсем немножко и робко влезал в гороскоп.

От 1998 года я ждал большего. Однако в начале года я попал в ещё один крупный скандал и в результате оказался в больнице. Все мои попытки наладить красивую жизнь оказались грубейшей ошибкой. Второй год цикла не годится для этого, надо быть ещё очень осторожным. Больница во многом сломила мое нахальство, кураж окончательно растаял. Я стал каким-то робким, нерешительным, самооценка упала до нуля. Я совершенно перестал воспринимать себя как большого человека, хотя объективно ничего такого, что снижало мой статус, не произошло. Заканчивается эпопея с квартирой, выходят из печати "Поиски империи". Меж тем я совершенно раздавлен и уничтожен. Так плохо мне уже давно не было. Временами казалось, что я в плену какой-то мании.

Сравнимы ли мои ощущения 1998 года с ощущениями 1974 и 1986 годов? И да, и нет. Те два года однозначно ассоциировались у меня с силой и напором. В 1974 году я был комиссаром стройотряда и организатором студенческого кафе. В1986 году я сколачивал коллектив создателей структурного гороскопа. Однако трудно ожидать от двенадцатилетия, посвященного индивидуалистической деятельности, каких-то успехов на пути коллективизма.

Моя физическая и духовная слабость в 1998 году не помешала мне интенсивно работать над новой большой книгой (из 700 планируемых страниц я сделал половину). Фактически я так и не имел серьезного отдыха после завершения "Поисков империи".

Удивительнейшая история произошла с самими "Поисками". Книга, предназначенная для триумфа и всемирной славы, оказалась не замеченной никем. Она робко стояла на полках магазинов с унизительным копеечным ценником на обложке. Книга настолько плохо шла, что даже пришлось заказывать для неё суперобложку. При этом я не могу говорить и о провале. Те немногие, кто прочитал книгу, отзывались о ней замечательно. Одним словом, я вновь попал на долгоиграющую пластинку. Вновь, как и двенадцать лет назад, эффект удачи настигнет меня не ранее шестого года цикла.