– Я не знаю, но Иван Олегович – мой опекун – заинтересовался вашей личностью. Думаю, он не откажется от знакомства.

– Отлично. Тогда я через администратора Булгаковых напрошусь на встречу. Там и передам ответ княгини. Идет?

– Да.

– Великолепно, – Ломакин протянул мне руку, которую я с удовольствием пожал. – А теперь беги к своим, чтобы не пришлось на неудобные вопросы отвечать. Все, Викентий, до скорой встречи.

Я с облегчением вернулся за столик и доскреб со дна остатки растаявшего мороженого, после чего предложил еще разок искупнуться и возвращаться домой. Больше всего меня беспокоило желание Димки и Артема заказать еще по одному коктейлю. Придурки, попадутся ведь дорожной полиции! – Старейшина с них лично шкуру спустит. Потому и решил свернуть программу сегодняшних развлечений. Ведь главное, для чего я рвался из под опеки Булгаковых, сделал. Записку маме передал. Она обязательно что нибудь придумает или свяжется с отцом, несмотря на разногласия. Все же их сын просит о помощи, неужели не помогут?

2

– Аксинья Федоровна, батюшка просил передать, к вам какой то важный господин пожаловал, – в гостиную заглянула Евгения, служанка, приставленная Федором Громовым к дочери. Весьма расторопная и недокучливая молодая девица.

Устроившаяся с ногами в уютном кресле княгиня отвлеклась от чтения книги, заметно напряглась.

– От Булгаковых?

– Нет. Назвал фамилию – Ломакин. Но чьих он будет, не сказал.

– Не знаю такого, – свела брови женщина и отложила книгу на столик. – Впрочем, зови. Уже любопытно.

В отличие от княгини Гусаровой, никогда не видевшей человека, вошедшего в гостиную и почтительно склонившего голову, Странник уже второй раз мог разглядеть красивую, с гордой осанкой, женщину, но теперь очень близко. Он знал, что князь Мамонов пытается наладить взаимоотношения с супругой, и теперь еще больше уверился, что усилия стоили того. Аксинья находилась в самом расцвете своей женской притягательности.

– Сударыня, – Ломакин посмотрел в бархатистые глаза княгини. Ценить красоту можно в любом возрасте, а ведь чародею было далеко до старости. Мамонов был прав, что до последнего боролся за жену. – Я к вам по очень важному делу. Один мой знакомый настоятельно просил встретиться с вами и передать записку чрезвычайно важного содержания.

– Как я могу к вам обращаться? – Аксинья лихорадочно перебрала в уме имена всех, кого она могла заинтересовать. И в чем?

– Евгений Сидорович Ломакин. Я состою на службе рода Тучковых, приставлен к молодой боярышне Наталье Александровне, а в дальнейшем буду вести занятия по магическому искусству в Щукинской гимназии.

«Ведь в ней учится Андрюша, – мгновенно мелькнула мысль. – Случайно ли этот маг появился в доме Гусаровых?»

– Я знаю эту девушку, – еще одна ниточка потянулась к сыну. С Наташей она познакомилась в крымском особняке Булгаковых. Красивая, бойкая девица, которая очень мило смотрелась в танцевальной паре с Андреем. – Что вы хотели мне передать от нее?

– Нет, Аксинья Федоровна, – улыбнулся Ломакин. – Записка не от нее, а от Викентия Волховского. Мы недавно совершенно случайно познакомились, и вдруг узнали, что у нас есть много точек соприкосновения. Так случилось, я вынужден стать связующим звеном между вами и этим юношей. Вернее, не вынужден. Я сам охотно решил помочь ему. Не знаю, правда, что вас связывает…

– Тоже очень многое, – в свою очередь улыбка появилась на губах Аксиньи. – Вы проходите, Евгений Сидорович. Может, желаете выпить?

– Не стоит беспокоиться, но вот минералки холодной с удовольствием выпью.